На меня и державшихся за спиной стражей северные гости косились с недоумением и плохо скрываемым любoпытством. Заговорить или преградить нам путь никто не решался, но я слышала отчетливые шепотки за спиной, стоило лишь пройти мимо очередной беседки, занятой развеселой компанией. Девицы обсуждали свободные манеры ниаретток – отсутствие компаньонки или мужчины-сопровождающего и слишком вульгарное, по их мнению, платье. Мужчины охотно поддакивали, но в их изучающих взглядах, скользящих по разрезам накидки, чувствовался совершенно иной интерес.
В душе шевельнулось раздражение. Я помнила этот сад другим – открытым, полным цветов и красок. По аллеям чинно вышагивали степенные гувернантки с вoспитанниками, матери зорко следили за резвящимися детьми, а охранники улыбались, а не смотрели зверем на каждого посетителя, положив руку на заряженный арбалет. И юная леди в традиционных ниареттских одеждах могла спокойно гулять одна, не вызывая осуждения и пренебрежения. Или…
…Только делать вид, что гуляет, чтобы, улучив момент, юркнуть в манящий полумрак увитой мелкими розами беседқи. Туда, где, скрываясь от посторонних глаз, так ярко и нетерпеливо пульсировала знакомая темная сила. Выгнуться в кольце сильных рук, позволить жадным ладоням скользнуть под плотную ткань накидки,требовательным поцелуем впиться в губы…
Я тряхңула головой, отгоняя воспоминания. Да, когда–то мне было хорошо здесь – так хорошо, что трудно было в это поверить – но это осталось в прошлом. И лучше было не думать, что Габриэлло сейчас мог прогуливаться по саду со своей нареченной невестой, прижимая ее к себе в тени цветущей беседки.
Но не думать не получалось.
Погруженная в невеселые мысли, я не обратила внимания на похрюкивание и шуршание, раздавшееся из ближайших кустов. Опомнилась лишь в самый последний момент, когда прямо под ноги, возмущенно сопя, выскочила черная собачка, напоминавшая маленький кривоногий табурет. Я шагнула в сторону, уступая дорогу, но та, похоже,тоже не ожидала встречи и вместо того, чтобы пройти мимо, уселась на толстый зад и завыла.
Вслед за собачкой на дорожку вылетел запыхавшийся слуга. Посмотрел на заливающееся жалобным лаем животное, затем – вопросительно – на меня. Я коротко покачала головой – не трогала, не обижала и понятия не имею, почему дурная псина воет так, будто я отдавила ей все четыре лапы разом. Слуга со вздохом закатил глаза – видимо, собака не в первый раз устраивала такие концерты.
– Простите, миледи, - извинился он. - Я сейчас заберу ее.
– Мими, ласточка, - раздалось из тени дворцовой террасы. Услышав хозяйку, наглая тварь завыла еще громче. - Кто тебя обидел, моя сладенькая?
Я стиснула зубы. От несправедливости судьбы, подкидывавшей одну «приятную» встречу за другой,тоже захотелoсь взвыть. Разноцветные энергетические всполохи свиты леди Брианеллo скрыли от меня знакомый ядовито-зеленый кокон, окружавший мать Габриэлло. И если бы я почувствовала ее заранее, обошла бы галерею десятой дорогой, лишь бы только не попадаться на глаза сиятельной леди.
Поздно.
– Франческа,ты ли это? - высокий голос леди Морелли ржавым гвоздем ввинтился в виски. - Подойди сюда, я хочу как следует поприветствовать тебя.
«Кажется, в прошлый раз вы были куда менее благосклонны», – едва не сорвалось с языка.
Я с трудом удержалась от резқого ответа. Все-таки я была не в том положении, чтобы ссориться с представительницей семейства Морелли. Пусть муж и сын не особенно считались с мнением леди Эмиллии, она могла существенно осложнить мне жизнь в Кординне. Пришлось, скрипнув зубами, последовать за слугой и собачкой. Стражи не отставали,и я спиной чувствовала их молчаливое присутствие.