— Они придут?
Жулио, начавший вдруг куда-то вглядываться, приказал ему жестом замолчать. Зе Мария посмотрел в ту же сторону и увидел, что улицу переходил один из преподавателей университета. Охрана, закрывавшая выходы на площадь, забеспокоилась. В этот момент из Студенческой ассоциации вышла другая группа и плотными рядами направилась к Порта-Ферреа. То были саботажники. Их противники поднялись и быстро образовали кордон перед входом. Жулио уже был на ногах. Зе Мария, стоя сзади него, неторопливо, но сильно надавив на его плечи, вновь принудил его сесть. Обе группы бесстрашно сошлись. Один из студентов-первокурсников взобрался на ступени статуи Камоэнса и, усевшись на львиную гриву, крикнул:
— Подонки! Хватай их живьем!
Один из охранников приказал ему спуститься со статуи, в то время как другие, ожидая начала схватки, чтобы вмешаться, следовали за студентами, уже близко подошедшими к Порта-Ферреа.
Жулио рванул руку Зе Марии, державшую его, и оказался перед товарищами, блокировавшими вход. Зе Мария попытался все же удержать его словами:
— Мы не в цирке, где тебя заставляют выставлять себя напоказ!
Но нарочито оскорбительная фраза оказалась запоздалой. Жулио был уже там, впереди, и кричал:
— Ни один трус не пройдет здесь!
Абилио, находившемуся рядом с оградой, казалось, будто его душили.
Действия вожака противной группы, казалось, совпадали с маневрами охранников, сужавших окружение. Зе Мария с синеватыми губами стоял позади. Свет резко очерчивал его фигуру, напоминавшую статую. Он осуждающе посмотрел на Жулио, сознавая, что не в силах остановить его, и грустно вздохнул. Сейчас он чувствовал себя совершенно спокойным, с ясным сознанием. Пробил его час. Было странно, что все казалось ему сейчас легким, своевременным и чудесным и в то же время погружало его в сладкое оцепенение, длившееся, как ему казалось, уже несколько часов или несколько лет. Во рту он ощущал привкус крови. Он чувствовал себя свободным от всех колебаний и горечи. Примиренным с самим собой, проясненным. И таким ловким, будто он сбросил с себя панцирь. Он отвлечет внимание охранников и всех тех, кто жаждал увидеть Жулио попавшим в западню. И сделает он это не ради Жулио, а ради себя.
И он напал первым. Охранники бегом бросились к этому неожиданному очагу борьбы, откуда без устали доносился крик: «Беги, Жулио! Беги!» Наконец голос смолк: Зе Марии не хватало больше сил, чтобы кричать. Его били по глазам, по зубам, по животу; его пронзила страшная боль. Наконец удар в голову оглушил его. Это была пустота, долгожданный покой.
Позже Жулио весьма смутно будет вспоминать, что произошло. Множество жестикулирующих рук, рук, тащивших его по улице. Он еще не совсем пришел в себя, когда ночью его вынесли из общежития, посадили в автомобиль и отвезли в загородный дом Луиса Мануэла, которому удалось обмануть бдительность доны Марты, выдумав запутанную историю. Заснул Жулио с большим трудом.
Луис Мануэл просидел около него до рассвета, заснув рядом с ним с книгой на коленях. Проснулся он внезапно, разбуженный Жулио, открывавшим широкие двери веранды, через которые в комнату ворвался свежий воздух соснового бора. На немой вопрос Жулио он едва смог ответить:
— Поспи немного. Должно быть, еще рано. Я думаю, что Мариана уже сегодня придет навестить тебя. — И, превозмогая сон, одолевавший его, добавил: — Это прекрасная победа.
Жулио посмотрел на прозрачное небо, на туман, стлавшийся по отрогам гор и постепенно исчезавший вдали. И прежде чем расспросить друга, он позволил себе несколько мгновений полюбоваться этим величественным спокойствием.
