Солнце стояло в зените, когда она, выполоскав в проточной воде, развесила выстиранное бельё на верёвках, растянутых между ветками кустов, растущих по берегу и устало выпрямилась. Поясница затекла, пот струился по спине, подол просторной льняной рубахи расшитый обережным узором вымок и лип к ногам.
Никого вокруг не было, только птицы вяло переговаривались, попрятавшись от жары в ветвях. Домой возвращаться не хотелось, и Анасташа, оставив ушат и валёк тут же под кустом — его собиралась прихватить на обратном пути — решила подняться выше по течению к тихой заводи. В деревне место это называли Девичьими купальнями. По негласному уговору женщинам там можно было плескаться без опаски. Мужики заявлялись, только если шутить, да подглядывать, но такое редко случалось. Пойманного охальника били всем миром, чтобы неповадно было. А не много удали — сначала получить на орехи от голых баб, а потом ещё подставить рёбра под мозолистые кулаки их заступников.
У купален Анасташа распустила шнурок на поясе и скинула с себя рубаху, прополоскала её тут же. Крепко выжав, встряхнула и повесила на куст с той стороны, где сильнее припекало солнце. В прохладную воду окунулась сразу, не медля. Рыбкой ушла на глубину. На середине заводи вынырнула на поверхность и поплыла на спине. Крепкие девичьи груди дерзко смотрели в синее небо. Так доплыла до противоположного берега, там вода стала теплее — сюда дотягивались солнечные лучи. На мелководье резвились мальки, испуганно разлетаясь в стороны, они приятно щекотали кожу. Натруженное за день тело блаженствовало, заново наливаясь энергией. Отступили тяжёлые думы, смытые целительной влагой.
Вдоволь наплескавшись, девушка поплыла обратно, выбралась из воды и распустила косу. Разбирая мокрые волосы руками, направилась к месту, где оставила рубаху, но та куда-то исчезла. Анасташа внимательно осмотрелась. Она не волновалась. Случалось, подружки шутили, пряча одежду и требуя пустяковый выкуп. Представляя, как оттаскает шельму за косу, Ташка наклонилась, высматривая не спрятана ли рубаха под кустами.
— Смотри-ка, а с этой стороны она ещё лучше!
Анасташа подпрыгнула от неожиданности и обернулась. Позади стояли четыре незнакомых мужика. Она и не заметила, когда те появились. Все заросшие, одетые абы как, но вооружённые. У одного на поясе короткий меч, у остальных — дубины. Не то беглые каторжники, не то разбойники. Сразу видно — пришлый люд.
Каррон одетый в простую льняную рубаху, подпоясанную бечевой, хоронился в теньке и неспешно правил косу, когда издалека послышался крик:
— Каррон! Каррон Защитник, беда!
Босоногая, рыжая Аглая, придерживая подол одной рукой и заполошно размахивая другой, что есть духу неслась через лесок по тропинке. Не добежав нескольких шагов, споткнулась и чуть было не распласталась во весь свой долговязый рост. Защитник, верно, чудом, успел отложить инструмент и поймать её за плечи. Аккуратно поставив девушку на ноги, спросил:
— Что стряслось, Аглая? Говори, не медли.
— Я к купальням пошла, а там Ташка. Я подшутить над ней решила — спрятала рубаху, а сама в кустах затаилась. Едва дождалась, пока наплещется, вот ведь русалка!
— Ну! — поторопил болтливую девку Защитник.
— Так вот, вылезла Ташка и стала одёжу искать, а тут откуда-то эти пришлые взялись! По виду — чистые разбойники. Стархолюдные!
Каррон нахмурил брови.
— Много их?
— Трое или четверо. Я не запомнила…
— Дуй в деревню, собирай мужиков, — прервал поток слов Каррон.
Девка, хлопнув густыми рыжими ресницами, подалась всем телом вслед. Крикнула, сложив руки у рта:
— Рубаха-то там — за куст-о-о-ом!
Девичьи купальни находились неподалёку. Всего-то и дороги, что пересечь рощу, да подняться наверх по тропе. Каррон бегом бросился напрямки через лес. Тревога овладела им вопреки всем канонам.