— Надобен он мне, — скривился Василь, с трудом распрямляя спину. — Малфухе таскаем, она что можно латает, чистит. А я учет сохранного веду.
— И много сохранилось?
— Считай, почти все, кроме нарядов золотых да перин пуховых, что в покоях Крезовых были. Дождь тушить подсобил, да и люд быстро на помощь сподобился. Так-то крышу обновить, галереи взамен сгоревших возвести, да сажу соскрести. Ну, еще и расписать по новой стены придется, боюсь, подвиги Великого Креза огонь подчистую слизал.
Тур потер бороду, пряча улыбку.
А вот вэринг с рудными волосами не сдержался:
— Таких подвигов мой малец по дюжине на дню совершает — он тоже брехать горазд!
Над двором разнесся смех. Знал люд цену Крезовым свершениям.
— Яшка! — Тур грозно нахмурился, призывая к порядку. Позорить память убиенного правителя было не время и не место. — Постыдился бы, еще тело остыть не успело, а ты…
— Дядь, так там стыть нечему — одна зола, — встрял мелкий пострел, что Василю помогал с утварью. Приказчик тут же наградил скорого на язык сорванца звонкой затрещиной. Тот обиженно охнул и насупился, а взрослые мужчины постарались сохранить на лицах вид суровый и осуждающий.
— Скажи, Василь, за сколько сможете расчистить тут все?
— За седьмицу с мальцами управимся, — старик глянул на притихшую парочку юных помощников.
— А если главным тебя назначу и мальцов дам чуть постарше и слегка посильнее?
— К завтрому вечеру завалы разберем, а уж бабы потом намоют, отдраят. Но ими, ярл, ты сам командуй, мне одной женки хватает, чтобы плешь проесть.
Тур рассмеялся в голос и оставил под началом Василя полдюжины вэрингов. Отчего-то ни у кого не вызывало вопросов, почему воевода оказался главным в это смутное время. Его знали, уважали, любили, а многие и побаивались — как-никак живая легенда, не пустыми словами славу заработавшая. Но кроме насущных проблем больше всего волновал весь люд один вопрос:
— Дракона-то изловили?
— Послали за ящуром охотников?
— Когда уже на ворота голову погани чешуйчатой прибьём?
Кто-то слух пустил, будто отлучался ярл по тайному поручению: разведывал, где логово ящера, и скоро туда вместе с дружиной отправится. Горели по Бабийхолму костры, тревожно перешептывался люд, а к вечеру, когда Тур уже в «Брюшко» возвращался, услыхал из темной подворотни крики жалобные и звуки борьбы. Заглянул — двое мужиков и баба камнями и палками забивают кого-то поскуливающего в углу.
— Разойдись! — гаркнул привычно, и люд прыснул в разные стороны, открывая взору окровавленное создание, жмущееся к стене, прикрывающееся не руками, а рваными кожистыми крыльями.
— Что у вас тут? — ярл грозно зыркнул на беспредельщиков. Мужики потупились, а баба гордо голову вскинула, вперед шагнула да слово взяла:
— Вот, ящерицу поганую выловили к ответу призвали. Ты не гляди, володыка, что мелка да неказиста. При нас с огнем баловалась, видать старшей драконице подсобляла Креза-батюшку нашего со света свести…
Тур прервал бабу повелительным жестом и спешился. Существо в углу сжалось еще сильнее, вскидывая останки крыльев, забиваясь глубже в угол. Из-под лохмотьев мелькнула маленькая израненная ножка.
— Дите ж совсем, — прошептал мужчина, опускаясь на корточки рядом с дрожащим от ужаса созданием. Голос ярла дрогнул, сломался, словно комок в горле застрял.
— Не бойся, милая, я тебя не трону, — сказал так ласково, как только мог. — Чьих ты будешь?
За крыльями громко хлюпнули носом, а сквозь порванный кожистый покров глянул яркий изумрудный глаз, не только со страхом, но и с любопытством.
— Этих, — Тур кивнул в сторону бабы и мужиков, — заприте в темнице. Утром решу, что делать с теми, кто над детьми беззащитными измывается.
— Да какое ж это дитя?! — завопила девка, отбиваясь от вэрингов. — Этож навье отродье, погань крылатая, погубить нас всех задумавшая! Ты в глаза ей, ярл не смотри! Приворожит, и моргнуть не успеешь!
Ярл раздраженно обернулся, и баба прекратила голосить под его гневным взором.
— Правду она говорит? — спросил у искалеченного существа.
Крылья опустились, приоткрывая детское личико в рваных ссадинах и синяках. Ребенок кивнул, разлепил запекшиеся от крови губы и едва слышно прошептал:
— Навье, да… Не ящура… Навии дочь.
— Воды дайте. До полусмерти девчонку довели, — скомандовал ярл и протянул флягу. Лохмотья крыла протянулись к мужчине и тоненькие когтистые пальчики сомкнулись на бутыле. Долго, жадно пила девочка, а после, исполнившись доверия к богатырю-спасителю, заговорила: