— Не осталось никого. Даже директор бежал.
— Очень похоже на мастера Риальто, — мрачно проговорил Эр'рил. — Я никогда не доверял ему.
Шоркан отвернулся от огня и кивком показал на окно, из которого доносился бой барабанов.
— Это уже не имеет значения. К утру мы все погибнем.
— Как? — Эр'рил подошел к брату. — А твое видение?
— Что я тебе говорил? — фыркнул Грэшим.
— Поверь мне, брат. Сегодняшняя ночь имеет значение не просто для нашего спасения. Она важна для будущего.
— Какого будущего? — спросил Грэшим. — Этот ребенок, скорее всего, является последним полнокровным магом во всей Аласее.
— Ты прав, Грэшим, с этим ребенком заканчивается царство Чи. Мир вступает в мрачный век, темное время, когда мужчины будут рождаться в слезах и крови. Это предсказали представители секты Хифаи, которые видят дороги будущего.
— Предсказатели! Еретики! Их изгнали, — вскричал Эр'рил.
— Дурные вести люди всегда плохо принимают, особенно те, кому принадлежит власть. Но они сказали правду. — Шоркан показал на окно. — Барабаны подтверждают истинность их видений.
— Но мы все еще сильный народ! — воскликнул воин. — Мы можем выжить.
Шоркан улыбнулся.
— И ты говоришь правду, Эр'рил. Однако Аласея все равно падет, а ее народ будет покорен гал'готалами. Для нашей страны наступило мрачное время. Как циклы солнца и луны, ночь должна следовать за днем. Но именно здесь и сейчас мы можем сделать так, чтобы в будущем взошло солнце. Правда, мы его не увидим, и наши правнуки тоже, но наступит день, когда новое солнце взойдет на небо. И чтобы наступил рассвет, мы должны передать нашим потомкам частичку солнечного света.
— Но как? — спросил Эр'рил, глядя на маленького мальчика. — Каким образом?
— Секта Хифаи предсказала появление Книги.
Грэшим отошел к одиноко стоящей в комнате кровати.
— Книги? Шоркан, ты глупец. Так ты за этим привел меня сюда?
— Это твои слова, Грэшим… ты сам произнес их, когда был членом Хифаи.
Эр'рил побледнел и отошел на шаг от старика.
— Это было очень давно, — сказал Грэшим, — когда я только получил дар. Я давным-давно покинул секту.
— Однако я сомневаюсь, что ты забыл пророчество. В последующие годы другие подтвердили твое видение.
— Это безумие.
— Это правда. Повтори, как звучали твои слова?
— Я не помню. Это были глупые слова.
— И тем не менее?
Грэшим прикрыл глаза здоровой рукой и глухим голосом, словно издалека, забормотал:
Шоркан сел на кровать рядом с Грэшимом.
— Мы изучили твои слова. Время пришло.
Старый маг застонал.
— Ты многого не знаешь. Ты недавно обрел кровь. Я изучал и другие свитки, сожженные, когда были изгнаны хифаи. Не все записано на бумаге.
Шоркан схватил старика за плечо.
— Так говори, Грэшим, не молчи. Время истекает.
Маг опустил голову и тихо пробормотал:
Комната погрузилась в тишину, лишь треск пламени нарушал ее.
Эр'рил инстинктивно потянулся к рукояти меча.
— Я думал, она миф.
— Сисакофа, — сказал Шоркан, выпустив плечо Грэшима, и в глазах его застыл страх. — Ведьма духа и камня.
Эр'рил в волнении начал расхаживать по вытоптанному старому ковру.
— Легенды говорят, что Чи уничтожил ее за то, что она посмела творить магию крови. И с тех пор все женщины в наказание за ее зверства прокляты ежемесячными кровотечениями. Как такое мерзкое существо может восстать снова?
Грэшим пожал плечами.
— Вот почему мы держали язык за зубами. Не все видения, касающиеся Книги, озарены светом.
— И правда, мрачное предсказание, — отозвался Шоркан. — Возможно, со временем мы сумеем понять другие пророческие видения, которые прольют свет на твои слова. Но приближается полночь. Это должно произойти сейчас, иначе мы навсегда упустим шанс на будущее.
— Но можем ли мы так рисковать? — озабоченно спросил Грэшим.