Главой заговора действительно оказался Миракс. Он всегда был честолюбив и хотел быть поближе, но все лавры доставались Ингвару. Именно сын Авенира являлся любимым наследником, все его боготворили, по словам самого Миракса. В этом и заключалась сложность: драконы любили Ингвара так же, как и Авенира. Нужно было нечто грандиозное, чтобы обратить народ против правителя и его наследника.
Причина нашлась. Авенир решил открыться миру и выйти за пределы Драконьих гор, драконы перестали быть легендой. Более того, ог заключил договор с Катреем, отправив войско драконов на чужую войну. Естественно, не всем понравилось такое решение.
А уж когда появилась я — истинная пара не просто дракона, а наследника, будущего правителя драконов. Человек в мире драконов. В любой стране есть высокомерные люди: кто-то считает, что аристократы возвышаются над простыми мещанами, кто-то восхваляет собственную расу, принижая другие. Такие нашлись и в поселении. Немного, но настроенные агрессивно.
В те дни оказались всполошены все до одного драконы. Каждого Ингвар или его доверенные люди допрашивали всех подозреваемых с пристрастием. Я присутствовала немного, но мне хватило.
Последним, на чьем допросе я присутствовала, был Ригар. Он постоянно обращался ко мне, скалясь окровавленным от ссадин ртом.
— Ну что, человечка, получила свое? — хрипло смеялся он.
Ингвар каждый раз, когда Ригар косился на меня, бесился еще больше. Удары становились все жестче и безжалостнее.
— Рассказывай, ублюдок, как предать свою страну хотел, — процедил Ингвар.
— Страну? — вновь расхохотался заговорщик. — Ты уничтожаешь нашу расу! Смешивая кровь со смертными, мы становимся слабее!
Слова задели за живое. Я положила руку на живот и презрительно заявила:
— Мой еще нерожденный ребенок в сотню раз сильнее тебя, Ригар!
Ригар тяжело посмотрел на меня и, прежде чем Ингвар успел его ударить, сплюнул сгусток крови, который не долетел до меня полметра.
— Ты заняла место Серены, — прошипел он. В один его глаз залилась кровь, отчего вид стал еще ужаснее. — Это она должна была родить наследника, а не жалкая человечка.
Ригар не понимал и не принимал того, что Серена не смогла бы зачать ребенка. Если бы такое было возможно, она бы давно это сделала, все-таки столько лет была его любовницей.
Все, мне здесь делать нечего. Пусть Ингвар сам разбирается с Ригаром.
Меня интересовала Серена. Была ли она заговорщицей? Сердце подсказывало, что нет, такого быть не могло. Но я ведь так думала и о Мираксе, он мне показался довольно милым.
Ответ на свой вопрос я получила очень скоро. Уже на следующий день в коридоре меня встретила Серена. С покрасневшими от слез глазами, растрепанная. Увидев меня, она рухнула на колени и расплакалась:
— Госпожа, прошу, простите моего брата! Я не знала, что он задумал… А если бы знала, отговорила, клянусь всеми богами!
Её допрашивали вчера, уже когда я ушла. Если отпустили, значит, была невиновна. Как и Ирен, к моему сильному удивлению. Я-то думала, что она чуть ли не в главенствующих рядах, но нет, эта змея обиженно пряталась в своем особняке и о грозящей катастрофе даже не знала.
— Серена, вряд ли я могу помочь твоему брату, — мягко сказала я, положив руки ей на плечи. — Он сам выбрал свою судьбу.
Драконица умоляла, но я видела в её глазах безнадежность. Мне было искренне жаль, потеря близкого человека — ужасное горе, но попытаться спасти Ригара — глупо.
Меня волновала еще одна моя фрейлина — Аврелия. Не знаю, почему, но её попытка убить меня (и причем почти успешно) ничуть не напугала. Я жалела её, потому что понимала очевидное: Миракс через Ригара манипулировал её чувствами к Ингвару. Она просто глупая влюбленная идиотка. Но, к сожалению, она должна нести ответственность за свои ошибки.
До оглашения приговора Аврелия сидела в своих покоях во дворце. Когда я вошла в сопровождении охраны, она лежала на полу, укрывшись теплым одеялом, и пустыми глазами смотрела на огонь, жадно пожирающий поленья.
Гостей она проигнорировала, даже когда я пыталась позвать её. И лишь услышав имя моего мужа, Аврелия ожила.
— Ингвар доверил твою судьбу в мои руки, — сообщила я, сложив руки за спиной в замок.