— Тебя, Витязь, — ответила она просто и смущенно просияла белозубой улыбкой.
Было в ней что-то сверх обычного женского очарования. Колдовской, пробирающий насквозь, так желанный Олегу свет, дивная искра любви. Волевой и сильный духом, Олег впервые, борясь с собой, осознал, что не в силах устоять, не сможет уйти от нее, даже зная, к чему приведет его эта слабость. Заглянув ей в глаза, он ясно понял, что никогда ни в одной женщине, — ни в девке, ни в княжне, — не видел столько тихого света и любви, без лукавства, без жеманства. Это была именно та женщина, что нужна ему. И раз уж она — русалка, значит, так тому и быть. Что же теперь поделать? Принял судьбу.
— Пойдешь за меня? — спросил девушку, подавая ей руку.
— Тебя одного и ждала, — солнечно улыбнулась ему девушка. — Любый мой, — произнесла ласково и подала Олегу руку.
Алые рассветные всполохи окрасили озеро первыми лучами, когда они простились на берегу. Олег укутал девушку в свой плащ и нежно притянул к себе, прижимая к сердцу свое сокровище. И как выпустить теперь, не знал. Внутри все сопротивлялось и сжималось от одной мысли о расставании.
— Ты придешь за мной? — спросила она, подняв голову к его лицу. Олег знал, что теперь у него три дня на то, чтобы жениться на ней, либо… умереть.
Он молчал. Сердце билось часто и не хотелось отпускать девушку. Он взял в ладони ее прекрасное лицо и нежно коснулся губ. Она положила голову ему на грудь, и так они стояли, думая каждый о своем. Олег думал о том, что утром они с князем выезжают в северные земли. Он — воин. Витязь княжеской дружины. У него битвы, да войны через день. Какая ему сейчас семья? Но как же не хотелось выпускать из рук обретенное счастье.
Олег крепче прижал к себе девушку. Она спокойно и мягко приняла его молчание. Потом отстранилась, развязала тесемки плаща, протянула плащ Олегу и сказала:
— Теперь ступай, Витязь.
Олег пошел. Обернулся через секунду:
— Как звать-то тебя?
Берег был уже пуст. Легко, хмельно и сладко было в теле после ночи с ней, но на сердце Олега легла печаль от неизбежности расставания. Забрать бы ее с собой. Полюбилась она ему.Повернулся и пошел дальше.
— Василиса, — донеслось от озера.
— Василиса, — не оборачиваясь, повторил Олег, и сладкий озноб прошел через все тело, проник под кожу, впитался разом и в сердце, и в душу.
Глава 6
Настя потянулась и сладко зевнула, уставившись взглядом в деревянную потолочную балку. Выспалась. В комнате было светло. «Интересно, который час?», — поднялась и выглянула в окно. За окном Василиса закончила доить корову, встала с низкой чурки, подхватила деревянное ведро и пошла в сторону крыльца. Корова замычала, козы ей ответили разноголосым блеянием. Василиса открыла калитку за сараем и по очереди вывела скотину на лужайку, на длинных веревках привязала к забору, при этом разговаривала с животинками, как с существами разумными.
Настя поймала себя на мысли, что она здесь уже очень давно и удивилась непонятно откуда взявшемуся странному ощущению. Как такое может быть, ведь она пробыла здесь всего один день? Несмотря на постоянные стрессы из-за непонятности происходящего и нервозность из-за Ванечки, у нее возникло теплое переживание, что она здесь дома. Ну, или в гостях у бабушки, хотя Василиса для ее бабушки явно слишком молода.
Надев выданные ей Василисой рубашку с вышивкой и темно-голубой сарафан, Настя покрутилась у старинного зеркала в тяжелой медной оправе, осталась довольна своим видом и спустилась в кухню.
Василиса уже хлопотала здесь. Процеживала принесенное с улицы молоко, разливала по крынкам. Одну поставила на стол, другие убрала в холодный шкаф.
— Доброе утро! — поздоровалась Настя.
— Здравствуй, Солнышко! — улыбнулась ей хозяйка терема. — Ты больно рано встала для городского-то жителя, — вытащила из печи чугунок с тыквенной кашей, из ледяного шкафа сметану и творог.
— Василиса, чем я могу помочь? — осматриваясь, спросила Настя.
Василиса достала из сундука чистое полотенце.
— Дел у нас и вправду, невпроворот, девонька, — подала полотенце Насте. — Умывайся, позавтракаем и начнем. Все расскажу.
Весь день Василиса с Настей смешивали сухие травы, раскладывали их по холщовым мешочкам, упаковывали в берестяные короба. Настя предложила на каждый мешочек повесить какую-то бирочку — кусочек ткани, ленточку другого цвета, чтобы не перепутать сборы, или делать мешочки из ткани разного цвета, на что Василиса только весело улыбалась, быстро смешивая травы в деревянном корыте. «Она, поди, их по запаху различает», — подумала Настя, в очередной раз отворачиваясь, чтобы чихнуть.
— Завтра на ярмарку поеду, — делилась планами Василиса. — Кузьма Лукич — Леший наш, с утра заходил, предложил подвезти. Вот удача! Трав-то у меня заготовлено с избытком, да и зелья в зачарованных сосудах простаивают. А так разом все и продам! Да и людям какая польза! — радовалась женщина.
— Василиса, а можно мне с тобой на ярмарку? — загорелась Настя. — Она ведь в городе будет проходить?
— В городе, — кивнула Василиса. Посмотрела на Настю задумчиво. — На центральной площади палатки поставят, торговые ряды. Съезжаются туда купцы, торговцы, ремесленники со всех окрестностей. Да и из отдаленных деревень тоже приезжает люда разного много. И заморские гости бывают, что на север путь держат. Можно продать свой товар и посмотреть чужой, сделки заключить, соглашения.
— Ваня сейчас в этом городе? — Настя забыла перевязать мешочек с травой, затаив дыхание, ожидая ответа. Василиса прочитала в ее взгляде смесь надежды и отчаянья.
— Нет, — вздохнув, качнула головой. — Ваня уехал дальше на север, через дремучие леса. Там уже не мои леса, Настя, чужие. А на ярмарку поедем, если хочешь. Сподручнее вдвоем-то, что ни говори. Да и не сидеть же тебе теперь затворницей, развеешься.
Вечером вместе доили корову. Василиса просто и понятно объясняла, что нужно делать и зачем, а Настя быстро схватывала, желая помочь и быть хоть чем-то полезной.
Утром встали ни свет ни заря. Прибрали и отправили пастись скотину, наказали белому волку Снежку охранять терем, погрузили приготовленный с вечера скарб на телегу.
— Настюша, а где маленький зеленый сундучок? — Василиса придирчиво оглядывала погруженное в повозку хозяйство: небольшие сундучки со всевозможными зельями, берестяные короба с сухими травяными сборами в холщовых мешочках, несколько деревянных ящиков с молодильными яблоками, зарытыми в солому. — Глянь, должно быть, на крыльце оставили!
Настя побежала вверх по ступеням крыльца. Так и есть, сундучок стоял на верхней площадке у самой входной двери. Ухватила за верхнюю ручку и потащила вниз, к телеге Кузьмы Лукича — того рыжебородого мужика, что приносил к Василисе олененка. Леший подхватил сундучок у нее из рук и поставил на телегу.
Кобылка стояла почти смирно, прядала ушами, размахивала хвостом, отгоняя мух, и терпеливо ожидала, когда люди будут готовы отправиться в путь через лес. Настя уселась на телегу, и возница, чмокнув губами, дернул поводья: «Пошла, Ромашка!».
Василиса заперла ворота изнутри и вышла через калитку, уселась на телегу рядом с Настей. Деревья расступились, открывая прямую, ровную дорогу. Настя, не веря глазам, обернулась, пытаясь посмотреть вперед, куда дорога ведет? Но впереди был тупиковый лес, и Настя так и не смогла разобрать, в какой момент впереди открываются следующие пятьдесят метров.
— Чудеса! — выдохнула девушка, взглянув на Василису. — Но я начинаю привыкать.
Василиса усмехнулась:
— Можно было, конечно, в ступе лететь, но в ней много не унесешь, да и спрятать ее где-то нужно будет. А так проще, — махнула рукой.
После чего Настины глаза стали размерами с блюдца, а Василиса, глядя на нее, весело рассмеялась.
— Давай-ка я тебе косу заплету, Настюша, — повернулась Василиса к Насте, вынимая из кармана вышитого передника синюю ленту. — А то негоже с распущенными волосами на люди казаться.