Позорному бегству всей этой военизированной оравы помешал только беспримерный подвиг начальства. Один из бронетранспортеров третьей линии пробился вперед и бесстрашно подъехал к земному космолету. Некоторое время, словно выжидая, когда осядет пыль (на стерильной, оплавленной посадочными выхлопами бетонной площадке!), из машины никто не выходил, но пауза затянулась, и гундешманцы наконец-то решились. Из широкого кормового люка броневика выпрыгнули двое в генеральских боевых костюмах и четверо бледных до синевы сержантов (в норме кожа у гундешманцев была нежно-зеленая).
Увидев гундешманцев, мурлышка завыла так, что у Зигфрида похолодели ягодицы. Что происходило в душах встречающих, угадать по лицам было невозможно – они и так были словно у протухших зомби, – но, судя по движениям, «гундосы» так не трусили, даже когда шли цепью на иглометы крепости Хрюгер. Тогда, под Хрюгером, на планете Вязов, полегло столько солдат Тирании, что правительство Гундешмана предпочло заявить о капитуляции. Выводить на поле брани батальоны, составленные из министров, им не улыбалось, а больше выводить было уже просто некого. Так вот, даже в те героические времена солдаты Тирании шли уверенно, с презрительными улыбками (ходили слухи, что наркобарон Еврони, в те времена – главный армейский интендант, заработал на этой атаке неплохой капитал, поскольку вместо завтрака в день штурма выдал всем воинам в счет жалованья по наркотической «папиросе»). И вот теперь они отчаянно, дико, прямо-таки инстинктивно трусили.
Безногий бросил строгий взгляд на мурлышку и цыкнул. Зверь виновато пригнул голову и пару раз шлепнул по палубе хвостом.
– Скройся! – приказал Зигфрид, но зверь решительно помотал головой.
Безногий нахмурился и хлопнул по кнопке блокировки шлюза. На этот раз ключ-карту он не забыл и заблокировал замок таким образом, чтобы мурлышка не смогла отпереть его изнутри.
На лицах приближающихся генералов отразилось некоторое облегчение.
– Пальтони? – развивая успех, Зигфрид смело шагнул с трапа и первым подал руку.
– Коврони, – возразил седой гундешманец. – Молиан Коврони, первый секретарь Тирании на Клоакии.
Этот Молиан занимал неслабый пост. Зигфрид даже слегка оторопел. Первый секретарь Тирании на чем-либо – это было нечто вроде федерального генерал-губернатора.
– Очень приятно, – буркнул Безногий, тщательно скрывая смущение.
– Кониан Пальтони, – представился второй генерал. – Это я беседовал с вами по радио.
– Вот именно, – капитан пришел в себя и усмехнулся. – Вам бы уже пора и видеосвязь наладить. Скоро триста лет как в цивильном обществе вращаетесь, а все никак не освоитесь...
– Предоставьте нам самим решать такие вопросы, – генерал нервно шевельнул ушами.
– Ну-ну, без обид, – Зигфрид поднял руки ладонями вперед. – Говорите, что хотели.
– Нам лучше пройти в помещение, – Пальтони указал на одну из серых башен. Единственную с зарешеченными окнами.
– Лучше здесь, – воспротивился Безногий, как бы невзначай перекладывая из кармана в карман ключ-карту. В особых случаях люк кораблика можно было открыть и дистанционно. Генерал это, похоже, знал.
– Хорошо, – согласился он. – Лучше всех ситуацию сможет объяснить господин первый секретарь...
Зигфрид вопросительно взглянул на седого гундешманца, и тот торопливо кивнул.
– Сначала были люди и чилибанги, но у людей не было мвамбы, только чмоо, – пояснил он, сбиваясь на гундешманский язык.
– Постойте, уважаемый, – Зигфрид поморщился. – А нельзя ли по-русски?
Гундешманский он, в принципе, знал, но не настолько, чтобы вести на нем официальные переговоры.
– Извините, волнуюсь, – дипломат сильно шлепнул себя по щеке. – Все. Я в норме. Так вот, во времена освоения землянами дальнего подземелья...
– Внеземелья, – исправил Безногий. – Может, мы действительно пройдем в укрытие, выпьем чего-нибудь? Успокоительного.
Он уже понял, что ему практически ничто не грозит. Растерянность гуманоидов была глубокой и почти необратимой. Так, наверное, могли бы чувствовать себя земные фермеры, узнав, что к ним в райцентр прилетел натуральный архангел. Или ученые Всемирной Академии Наук, обнаружив, что Земля все-таки плоская и лежит на трех китах. В таких условиях Зигфрид, как некий хранитель ключей от ящика Пандоры, был для них одновременно и дьяволом, и спасителем. Если ему и грозила опасность, то она была не гундешманского розлива, а земная – в лице Аманды и ее тайных покровителей.
– Выпьем! – обрадовался Коврони. – Генерал, прикажите... транспорт.
– Тут идти-то... – Зигфрид взял обоих собеседников под локотки. – А по дороге вы мне будете рассказывать.
Чем дальше они уходили от ДКРа, тем более связной становилась речь перепуганного секретаря.
– Вам этого не понять! – страстно говорил он, брызжа мелкой слюной. – У людей на Земле никогда не было естественных врагов!
– А люди? – возразил капитан. – Что – люди?
– Естественные враги у нас были всегда – мы сами, – пояснил Зигфрид.
– Нет, это совсем другое! – Коврони шел, слегка подпрыгивая от возбуждения. Поток слюны с каждым шагом и словом усиливался. – Вот представьте себе, что на вашей планете испокон веков жили бы не только вы и всякие там животные-растения...
– Еще насекомые, пресмыкающиеся, птицы и рыбы, – солидно добавил капитан. – И грибы...
– Да... Так вот не только они, но и, например... эти... ридли-ск о тты...
– Что за ск о ты? – удивился Безногий.
– Ну, такие все в слизи, в панцире, с зубами, когтями, хвостами... – Дипломат неожиданно сквасился и всхлипнул. – Алиане...
– А-а... – догадался Зигфрид. – Чужие? Нет, ну это же персонажи древних киномифов!
– А если бы жили?! – не унимался Коврони. – Начиная прямо с каменного века!
– Да... счавкали бы нас подчистую, – почесав макушку, согласился капитан. – Так что же получается, эти... мурлышки для вас такие вот естественные враги? А я думал, они из галактики Швах.