И все-таки, откуда в вечной мерзлоте могло взяться кольцо? И не погнулось за столько лет, сохранилось, как новенькое, и камень такой странный — незнакомый камень, прямо скажем. Стыдно, товарищ Арефьев! Стареешь что ли? А ведь раньше любой минерал определял, стоило только взглянуть — этак скоро скажут, мол, пора на пенсию, отработал свое!
А мысли, дикие, бредовые все лезли в голову, от усталости, наверное.
Что за земли лежали в этих местах многие тысячи лет назад? Гиперборея? А может, Атлантида? Куда там, отнесло их после раскола Лемурии, или нет, кажется, Лавразии? Пангеи? Неважно. Это же какая историческая ценность, и археологическая! И просто ценность, неопределяемая в условных единицах. Сколько могут отвалить за него на самом плохоньком аукционе — да одна только стартовая цена уже!..
Арефьев вспотел под одеялом, сел на кровати, протер глаза. Какой уж тут сон?! О кольце никто из ребят не знает, иначе ему не принесли бы этот камень. Ну что ж, капризница-судьба столько лет потешалась над ним, но все же сжалилась и предоставила шанс поднять деньжат, а такие чудеса два раза не выпадают. Перед мысленным взором разноцветным калейдоскопом переливались возможные, почти досягаемые перспективы — досягаемые для тех граждан, которые не сомневаются по разным пустякам, а смело ловят Удачу за ускользающий шлейф красивого платья. Вот они — протягивай руку и бери! Опять же, если рассуждать логически: кольцо — это клад, который полагается сдать в соответствующие органы и ждать свои законные двадцать пять процентов. Смешно! Арефьев усмехнулся. Просто так взять и подарить государству чертову кучу условных единиц, а дождешься ли свои жалкие проценты — еще вопрос! Да что себя обманывать, конечно не дождешься. Нет-нет, играть в азартные игры с государством могут только непроходимые дураки! Надо еще оценить у знающих людей это колечко, может, оно и не стоит ничего. А сдать всегда успеет.
Убедив себя, что припрятать понадежнее в своем чемодане загадочную находку — насущная необходимость, он снова закрутил в пальцах вычурный перстень, рассматривал со всех сторон крупный выпуклый камень, дивился необычной игре света — так и казалось, что внутри драгоценности клубится живой вихрь. В конце концов, Арефьев надел его на палец. И тут случилось что-то неожиданное, а что именно, инженер так и успел осознать, лишь услышал тихий звон колокольчиков…
Через три дня над лагерем внезапно переставших выходить на связь геологов несколько минут кружил вертолет, на четвертый день к останкам передвижных домиков вахтовой бригады прибыл отряд спасателей, обеспокоенный долгим молчанием в эфире. Возле пробуренной скважины валялись не подлежащие ремонту части самоходной буровой установки, летние передвижные домики геологов, немудреную обстановку вагончиков, одежду их обитателей неведомая сила разметала по долине на многие метры. От вездеходов нехотя отбегали обнаглевшие песцы, тяжело взлетела стая упитанных чаек, но никого из людей спасатели не обнаружили, хотя прочесали гусеницами техники всю округу и задействовали помощь служебного вертолета — экспедиция как сквозь землю провалилась! Спасатели постарались подобрать хоть какие-нибудь личные вещи для идентификации пропавших работников компании: чемоданы, не до конца испорченные бумаги, гаджеты, среди барахла попалось даже чье-то кольцо, что повергло спасателей в легкое недоумение — кто это, интересно, берет с собой на вахту драгоценности?! Но комментировать не стали — у всех свои причуды…
Глава 2. Обстоятельства непреодолимой силы
Серёжка плюхнул на кровать школьный рюкзак и с досадой поморщился, стараясь не прислушиваться к ругани в соседней комнате, — мать выясняет отношения со своим… Филом! Включили музыку, думают, с улицы их не слышно — слышно, и ещё как, поэтому Серёжка сразу прошмыгнул в свою комнату, чтобы случайно не попасть под раздачу. Плавали, знаем. И ладно ещё, если бы ставили нормальные диски: Джеймса Хэтфилда или Роберта Планта, или на худой конец Бона Скотта, Рамштайн — так нет же, на весь дом выла стариковская слюнявая попса, слушать которую было противно.