Хорошо, что сегодня пятница, основные уроки можно оставить на потом, но доклад по истории Алиса Рудольфовна ждет завтра, иначе в четверти светит плохая оценка, а этого допустить нельзя. Тройка за четверть — это мало того, что позор — будто он самый тупой в классе — но это ещё и тяжелые разборки с матерью, где дело может не обойтись всего лишь устными внушениями. Серёжка великодушно простил бы матери пару оплеух, но непременно влезет Фил, который теперь везде суёт свой нос, а терпеть от него побои было непереносимым оскорблением и несмываемым унижением, над ним и так все во дворе смеются, поэтому никак нельзя допустить снижения оценки за четверть. В грандиозных планах на сегодняшний вечер стояло: написать доклад так, чтобы училка ахнула.
Вообще-то говоря, Алиса Рудольфовна Серёжке нравилась, и не просто, как умный, интересный преподаватель и собеседник — она нравилась ему, как женщина. Да-да! На уроках истории он украдкой рассматривал ее короткие волосы, крошечные серьги в маленьких ушках, а, делая вид, что внимательно слушает, наблюдал, как двигаются ее губы, намазанные блестящей прозрачной помадой. И одевалась она каждый раз красиво и стильно, и всегда доброжелательно разговаривала, а не презрительно-свысока, как например, Нина Алексеевна, классная руководительница. Ни одна девчонка в школе не годилась историчке в подметки, за исключением, может, двух-трех одноклассниц. Ради Алисы Рудольфовны стоило подготовить интересный доклад о рыцарских турнирах в средневековой Англии с подробным описанием оружия, доспехов, места проведения и правил поединка, а также отношения рыцаря к боевому коню и Прекрасной Даме. Для того, чтобы раскрыть тему со всех сторон, Серёжка специально посетил школьную библиотеку и отобрал несколько книжек про рыцарей. Скажете, анахронизм и пережиток прошлого в ХХI веке тотального интернета готовиться по библиотечным книгам? Ну и говорите себе на здоровье! А что ещё остается делать, если компьютер стоит у матери в комнате, а телефон у Серёжки допотопный, кнопочный, и другой вряд ли купят.
Незаметно для себя он увлёкся описанием нравов жестокого времени, даже не заметил, когда именно умолкли крики за стеной — мать помирилась со своим... Дать ему хоть какое-то определение казалось Серёжке мягкотелостью и беспомощной покорностью перед судьбой, он предпочитал называть его просто Фил, с достоинством держал дистанцию и учился быть невозмутимым в любой ситуации. Только плотно закрыв дверь в свою комнату, он давал волю чувствам — но так, чтобы за пределы его личного пространства не просочилось никаких намеков на то, сколько претензий у него накопилось к этому… Когда-нибудь, кое-кто ответит на них по каждому пункту. Надо уметь терпеливо ждать своего часа — так гласит Кодекс древних самураев. Изучать слабые стороны врага и, когда противник будет уверен в своей победе — нанести сокрушительный удар. Любым оружием. Слова про оружие Серёжка запомнил особенно хорошо. Строчки в тетради ложились ровными рядами — ну и что, что написано от руки, Алиса Рудольфовна сказала, так тоже можно. Два рыцаря подняли тяжелые копья, опустили забрала, мускулистые гривастые тяжеловесы взрыли землю копытами с пышными бабками, натянули поводья, оглушающие приветствия зрителей сменились звонкой тишиной, готовой разорваться ликующими криками или горестным стоном, нарядные герольды приготовились напряжённо и беспристрастно следить за соблюдением правил благородного поединка, а Прекрасная Дама судорожно сжала подлокотник своего кресла…
— Сергей! — хлёстко ворвался в уши окрик матери.
Ну что там ещё?! Серёжка нехотя оторвался от увлекательного задания и вышел из комнаты. Мать крутилась на кухне, что-то готовила и пританцовывала под дурацкие эстрадные песни, по дому она ходила в шортах и свободной майке, пышные волосы стянула узлом на затылке, чтобы не мешали. Фила видно не было, но надеяться на его окончательный уход было глупо, Серёжка и не надеялся.
— Что? — остановился в дверях, в руках книга, прихватил машинально.
— Можешь сегодня идти ночевать к своему другу, я разрешаю, — распорядилась мать, пробуя из кастрюли.
— К вам гости придут? — догадался сын.
— Ага, — пропела довольная мать.
Серёжка обреченно вздохнул, угрюмо разглядывая ее, — вырядилась, как подросток, специально ради этого… И глаза накрасила так, что они резко выделялись на лице. Он не любил, когда мать наводила такой агрессивный макияж: она и так красивая, зачем надо себя портить?! Сказать об этом Серёжка, конечно же, не осмелился: во-первых, это прозвучало бы грубо и обидно, а обижать её он никак не хотел; во-вторых, на его мнение матери было совершенно наплевать, и сын прекрасно об этом знал. Убеждать бесполезно, о причине поведения матери он догадывался: Фил моложе её на целых шесть лет, и она всё время боится, что он уйдёт к какой-нибудь девушке, как будто сама она старая. Из-за этих подозрений они и скандалят, в основном. Полгода назад мать привела его и ещё одного мужика к ним в квартиру просто переночевать. Утром второй дядька ушел, а Фил остался, обосновался, как у себя дома, и не думает даже никуда уходить. Ведёт себя, как хозяин: покрикивает и командует, придирается к каждому слову, к каждому поступку, а иногда, когда напивасится где-нибудь, бывает, что и руки распускает — вот тогда достаётся и матери, и Серёжке. С тех пор, как он появился, у них дома всё пошло наперекосяк, но несмотря ни на что, мать зачем-то держится за него, даже устраивает ревнивые сцены, вот, как сегодня — понять её было сложно.