Когда-нибудь позже из белого мрамора изваяют лицо проповедницы, озаренное мыслью и волей, а из черного мрамора — неизменное скромное ее платье. Изваяют изображение той, в ком надежда торжествовала над отчаянием, которая твердо верила в будущее и не сомневалась в том, что оно прекрасно, и которая в революции 1905 года, бывшего годом ее смерти, — увидела предвестие освобождения русского народа.
Но к вящей славе ее служит не только то, что к ней были устремлены чаяния и сердца масс и немногих одиноких провидцев, — ей на долю выпала и другая честь. Я имею в виду бешеную, дикую, грубую ненависть людей Порядка. «Мегера», «поджигательница», «чудище в облике человеческом» — вот какими прозвищами несколько поколений буржуазии оскверняют светлое имя Луизы Мишель.
Повесть об Иисусе
Перевод В. Финикова
С некоторых пор я начал рассказывать своим русским, французским и другим друзьям, — короче говоря, всем друзьям — подлинные истории. «Сюжеты» их взяты прямо из жизни, без сколько-нибудь существенных изменений. Эти маленькие драмы или комедии тесно переплетаются с живой действительностью.
Темой сегодняшнего моего рассказа будет жизнь Иисуса. Многие годы я пытался разглядеть сквозь плотную дымку традиционных мистических измышлений истинное лицо великого пришельца. Я тщательно изучил Священное писание, излагающее его мысли и рассказывающее о нем самом. Глубоко почитая истину, я познакомился с трудами настоящих, здравомыслящих и независимых ученых, которые отыскивали корни христианства, действуя подобно археологам при обширных раскопках Фив и Трои. При своем искреннем уважении к правде, я взял на себя смелость написать Евангелие, которое назову Евангелием восстановления, так как оно восстанавливает правду, возвращая Иисусу его скромную и безмерно огромную роль, а людям — их истинное величие, отнятое у них религией.
Вот что говорит прошлое, слушайте.
В восьмисотом году по римскому летоисчислению — тысяча девятьсот лет назад — в Галилее появился смиренный еврейский пророк.
В свое время мало кто интересовался им. Проповедовал и учил он всего лишь несколько месяцев, а может быть, даже несколько недель. Ни один из римских или еврейских историков, изучавших этот период, так же как ни один из современников Иисуса, даже мельком не упоминает его имени. Иисус питал безграничную ненависть к богачам и иудейским первосвященникам. Жил он среди бедноты, среди рабов и рабынь, среди униженных и угнетенных.
О чем же он говорил им? Он говорил: вся сила в вас самих, небо — бессильно. Нет земных порядков, предписанных небесами. Превыше всего разум человека, только разум повелевает действительностью. Он вселял каждому веру в самого себя. Он даже исцелял больных, внушая им уверенность в выздоровлении. Это было чудом человеческим.
Он сокрушал идолов. Он разрушил абстрактных идолов, вскормленных человеческим воображением и непререкаемыми догматами. Он ниспроверг даже бога — того самого идола, который, несмотря на свое всеобъемлющее величие, был и остался только идолом.
Попутно он разбивал укоренившиеся повсюду расовые и национальные фетиши. Думая о всех людях на земле, он говорил им: ваше спасение зависит только от вас самих. И в этом он был совершенно прав, ибо, когда сплотится и восстанет весь мир голодных и рабов, державная власть будет исходить из недр единого и сильного народа.
Он провозглашал равенство; ведь именно он, как будто предвосхищая появление Ленина, говорил: да будет первый среди вас слугою вашим.
Проповедь справедливости этого человека стесняла и мешала власть имущим и высшей римской администрации, установленной в Палестине, где в наше время роль древних римлян играют англичане (кстати говоря, во многом напоминающие своих предшественников). Иисуса обвинили в заговоре против римского государства, и хотя он в этом был неповинен и не участвовал ни в каких заговорах, римляне все-таки приговорили его к смертной казни. В дальнейшем ходило немало разных разговоров об этом осуждении. Утверждали, что виновниками его смерти были сами евреи. Но мы-то знаем, чего стоят эти разговоры. Ведь в Иудее только Рим располагал правом жизни и смерти. Рим был тогда могущественным аристократическим государством, стражем Порядка, пропитанным ханжеством и лицемерием, в чем удивительно походил на ныне существующие «демократические» установления. Рим бывал презрительно-снисходителен к безобидным мечтателям, но зато был беспощаден к подрывателям существующего строя, который во внутренних делах являлся в сущности своей царством воров, а во внешних — беззастенчивым разбоем. Может быть, евреи и возненавидели Иисуса, и оклеветали его, но, как бы то ни было, смерть он принял от руки предержащих римских властей.