― Ллоэллин, ― голос матери был как обычно строг, и Ллоэллин невольно сжался, ожидая очередной отповеди или даже побоев. Он не представлял, как в его семье отреагируют на то, что его все-таки выбрали. В последний момент, спасая от незавидной участи бесправного неудачника. Да еще кто! Самый завидный жених Сезона! Возможно ли такое, что его счастью с Энаром попробуют помешать? Запретят выходить завтра из дома или… или вообще что-нибудь с ним сделают? Никогда еще Ллоэллин с таким страхом не ждал, что скажет мать. Ведь сейчас от ее слов зависела его судьба. Его счастье… его жизнь. Синнала Оллиура, меж тем, подошла к нему ближе, заставив напрячься еще сильнее, и спросила: ― Почему ты не сказал нам, что знаком с виром Имерта? И как давно ты знал, что он собирается тебя выбрать?
― Я н-не знал.
― В самом деле? ― синнала Оллиура скептически хмыкнула. ― Ну-ну, скрытный ты наш. Но в любом случае, поздравляю, ― и она хлопнула сына по плечу так, что ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы удержаться на ногах. ― А ты молодец. Не ожидала, честно говоря, от тебя такой прыти.
― Поздравляю, сын, ― к ним подошел и син Маллиан. Это был первый раз на памяти Ллоэллина, когда отец его так назвал.
― Спасибо, ― робко улыбнулся он. Судя по всему, родители на него не злились. И, кажется, впервые в жизни были им довольны. И хотя Ллоэллин понимал, что в этом нет его заслуги ― только Энара, ― ему было очень приятно услышать их одобрение.
― Пойдем, син Надиаррил хочет тебя видеть, ― синнала Оллиура двинулась в сторону лестницы, и Ллоэллин привычно поспешил следом за ней.
Син Надиаррил был главой рода Арс-Кандил, почтенным, умудренным опытом и знаниями старцем. И хотя он, в отличие от других родственников, никогда не унижал его, даже ни разу не повысил на него голос, Ллоэллин всегда робел в его присутствии. Возможно потому, что с детства привык восхищаться спокойным и некогда сильным воином.
Впрочем, волнение не помешало ему заметить, что пока они с матерью через весь дом шли к главному залу, где их ждал син Надиаррил, им встретились почти все представители рода Арс-Кандил. Кузины, кузены и прочие родственники еще недавно замечали Ллоэллина лишь когда у них появлялось настроение для жестоких забав или срочно нужно было выполнить грязную работу по дому. Сейчас же они все как один любезно ему улыбались и фальшиво-приветливыми голосами желали счастья. И от этой резкой перемены в их поведении Ллоэллину сделалось так гадко, как не бывало даже от их оскорблений. Милостивая Энэ! Он предпочел бы не знать, что за трусливые лицемеры, оказывается, окружали его все эти циклы. А ведь он хотел быть похожим на них, на людей, способных не задумываясь, в угоду моменту, менять свое мнение. И теперь заискивающих перед ним с той же старательностью, с какой раньше они его унижали.
Как же хорошо, что поведение синналы Оллиуры не изменилось столь резко! Да, она поздравила его там, внизу. Но в остальном это была все та же его привычно-строгая мать. И Ллоэллин был ей несказанно благодарен за это. Равно как и за сухие короткие фразы, которыми она отгоняла от него многочисленных родственников, желающих поздравить избранника капитана Хранителей. В какой-то момент Ллоэллину даже стало казаться, что без матери его просто разорвали бы на куски, желая первыми выразить ему внезапно возникшую симпатию.
― Проходи, ― они достигли главного зала, и синнала Оллиура распахнула перед ним тяжелую дверь.
Там, у большого камина, к которому Ллоэллин обычно стеснялся подходить, их ждал син Надиаррил.
― Здравствуй, Ллоэллин. Проходи, садись. Разговор нам предстоит долгий, ― син Надиаррил указал Ллоэллину на одно из кресел, в которых обычно восседали старейшины рода. Тот, робея, вежливо ответил на приветствие и, приблизившись к почтенному старцу, сел куда велели. И тут же повернулся к матери, взглядом умоляя ее остаться. Все же, хотя она никогда не спускала ему и малейших проступков, в ее присутствии Ллоэллин чувствовал себя спокойнее. Син Надиаррил перехватил его взгляд, глухо хмыкнул и произнес: ― Синнала Оллиура, присоединяйтесь. Ллоэллин… Прежде всего позволь поздравить тебя с избранием и пожелать вам с виром Имерта долгой совместной жизни и здоровых детей.
― Спасибо, ― почему-то в исполнении сина Надиаррила стандартное поздравление не казалось лицемерием. Возможно потому, что старец при этом смотрел на него очень серьезно, и в глазах его Ллоэллин видел грусть.
― Ты, должно быть, понимаешь, что я позвал тебя не только для того, чтобы поздравить. Ты ― не единственный в нашем роду, кто завтра пройдет церемонию Связи. Но вот то, что тебя выбрал Старший, да еще и имеющий огромное влияние в Совете вир Имерта… ― син Надиаррил замолчал, пристально разглядывая Ллоэллина. Под этим внимательным, изучающим взглядом Ллоэллину сделалось неловко, и он потупил глаза, изучая трещинку, пересекающую одну из напольных плит. Еще одна рана, практически незаметная невнимательному наблюдателю, но от этого ничуть не менее опасная и болезненная. Сколько их, таких трещин-ран, он знал в этом доме! Наверное, больше, чем кто-либо, в том числе и этот мудрый старец, избранный главой рода и поклявшийся следить за его благополучием. Увы, но слишком многое из происходящего в доме ускользало от его внимания. Или же он знал больше, чем думал Ллоэллин, но сознательно ничего не делал? Как бы то ни было, их родовой дом весь покрыт вот такими незначительными на первый взгляд шрамами. И этим он напоминал самого Ллоэллина. Его память и покрытую разрушительницами-трещинами душу. Впрочем, Ллоэллин был куда лучшим хозяином своей душе, чем син Надиаррил ― дому. А его богиня, милостивая Энэ, что бы ни говорили о том, что она давно уже не отвечает своим детям, помогала ему.
― Я… понимаю, как это важно для нашего рода, ― неожиданно для самого себя Ллоэллин первым нарушил установившуюся в зале тишину. Он вдруг подумал, насколько неправильно, что почтенный старец вынужден неловко молчать, подбирая слова для разговора с ним, Ллоэллином. Не его ведь вина, что мир устроен так, а не иначе. Что сильные преследуют слабых, а маги Земли воспринимаются всеми как удобные безответные жертвы. Не син Надиаррил говорил все те злые слова, что были произнесены в его адрес под крышей отчего дома. Не он толкал Ллоэллина с лестницы, не он в морозное время Воздуха обливал его ледяной водой… А даже если бы это был он, Ллоэллин все равно простил бы его. Как давно уже простил Кайеренна. И многих, многих других. И теперь, когда он благодаря Энару оказался в позиции сильного, Ллоэллин не собирался уподобляться своим жалким преследователям. И поспешил придти на помощь сину Надиаррилу. ― Вы ведь об этом хотели поговорить? О том, что впервые за несколько секов наш род может высоко подняться в Совете? Если… если я не помешаю.
― Да. Если ты не помешаешь. Тебе ведь, наверное, кажется, что мы были к тебе несправедливы? Что родные недостаточно сильно любили тебя? Обижали? А теперь у тебя есть прекрасная возможность отомстить.
― Нет, я… ― Ллоэллин и хотел бы сказать, что не считает длившиеся все эти годы пренебрежительное отношение к себе несправедливостью, но язык не повернулся произнести столь явную ложь. Конечно же, он так считал. Безусловно, он обижался на братьев, кузенов и кузин, когда становился жертвой их жестоких игр. Несомненно, ему было больно, когда старшие родственники в лучшем случае игнорировали его, нуждающегося в помощи, а в худшем ― добавляли еще и от себя. Как часто он плакал, в то время как вся его семья находилась в домовом храме Иил, а он сидел у алтаря Энэ, остро чувствуя собственное одиночество и ненужность. Сколько раз ему приходилось самому залечивать свои раны, когда его должны были отправлять к целителям в Храм. Как иначе назвать это, если не вопиющей несправедливостью? И да, безусловно, он чувствовал себя здесь нелюбимым. Но мстить… За что? За то, что остальные родились не такими, как он? Какая глупость, недостойная истинного сына самой милостивой из богов. ― Я не буду мстить. Насколько это зависит от меня, Энар… вир Имерта официально признает дом Арс-Кандил своими ближайшими родственниками.