- Но тебя целовали?
Вопрос прозвучал как обвинение.
Глаза Вады вспыхнули, щеки запылали.
- Только вы...
- Тогда почему ты мне позволила?
- Я не думала.., я не знала...
- Не знала - что?
- Что поцелуй может быть таким прекрасным! Как поэзия и музыка, которую мы только что слышали.
Пальцы Пьера все еще держали ее подбородок. Он смотрел в глаза Вады.
- Ты можешь поклясться, что это правда?
- Клянусь! А с какой стати мне тебя обманывать? - глядя прямо ему в глаза, спросила Вада.
- Ты так молода! - сказал Пьер, словно самому себе. - Ты так упоительно молода! Можно сразу потерять голову.
Он убрал руку с ее подбородка и поднял шифоновый шарф, который упал на пол, когда он обнял девушку.
- Пошли! Я отвезу тебя в "Мерис".
Его голос звучал твердо и резко. Пьер подошел к двери, открыл ее, и Вада прошла вперед.
Она стояла в нерешительности, смущенная, на небольшой площадке перед студией. Пьер, закрыв дверь на ключ, стал спускаться по лестнице впереди нее.
Вада последовала за ним, чувствуя, что произошло что-то странное. Она никак не могла понять, почему экстаз, который они оба испытывали, исчез, будто отключился, как свет, и сразу, казалось, наступил сплошной мрак, и их окутал туман неуверенности.
Они спустились с верхнего этажа на улицу, и Пьер увидел вдалеке карету, запряженную только одной лошадью. Она тащилась так медленно, словно устала за день.
На, пронзительный свист юноши кучер оглянулся и остановил экипаж.
- Нам здорово повезло, - почти безразлично, как отметила про себя Вада, произнес Пьер.
Они шли рядом быстрым шагом, спеша к остановившемуся экипажу. На этот раз Пьер не взял Валу за руку, как делал раньше, а открыв дверцу, помог ей войти внутрь.
Он сказал кучеру, куда ехать, и лошадь тронулась, быстро застучав копытами по мощеной улице в сторону моста Нотр-Дам.
Вада сидела прямо, положив руки на колени. Она ясно представляла себе, как Пьер сейчас вжался в угол кареты, намеренно подальше от нее. Они уже проехали значительное расстояние, а он все молчал. Наконец Вада нарушила затянувшуюся паузу и спросила, едва не всхлипывая:
- Ты сердишься на меня?
- Нет, нисколько.
- Тогда почему ты везешь меня в гостиницу?
- Ты же не захотела остаться.
- Мне жаль, что так произошло.
- Ты действительно сожалеешь? Но прежде чем Вада смогла ответить, он сказал совершенно другим тоном:
- Нет! Я не справедлив. Ты права, ты абсолютно правильно сделала, что остановила меня.
- Глупо было с моей стороны.., пугаться.
- Это было очень благоразумно! - возразил ей Пьер.
Возникла тишина. Затем Вада нерешительно спросила:
- Ты пригласишь меня снова куда-нибудь? После паузы, которая показалась ей слишком длинной, Пьер ответил:
- Завтра я уезжаю. Мне нужно съездить за город, взять для "Плюма" интервью у художника, о котором я пишу статью. Если ты еще будешь в Париже, когда я вернусь, с удовольствием навещу тебя.
Вада до боли сжала пальцы. Он, конечно, сердится на нее. Таким официальным тоном он не разговаривал с ней ни разу за весь вечер, а теперь еще и уезжает. Может быть, она его уже никогда не увидит.
- Пожалуйста... - Вада невольно потянулась к Пьеру. - Пожалуйста.., я не понимаю.., что я такое сделала, почему ты сердишься на меня?
Пьер смотрел прямо перед собой, не оборачиваясь. Она ждала ответа, глядя ему в лицо, ясно различимое при свете уличных фонарей. Пьер медленно повернул к ней голову.
Он увидел ее обеспокоенность, умоляющее личико, обнял и привлек к себе. Вада снова оказалась в раю: Пьер больше не гневается на нее. Она уткнулась лицом в его плечо и, все еще не понимая, что произошло, сказала:
- Мне очень, очень жаль, что испортила тебе вечер!
Она почувствовала, как напряглась его рука, когда она продолжила:
- Это самое прекрасное и удивительное из того, что со мной когда-либо происходило!
- Ты говоришь это серьезно? - спросил Пьер.
- Как я могу убедить тебя? Теперь я знаю, что никогда в жизни не была так счастлива! Помолчав, Пьер проговорил:
- Послушай, Вада, я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала. Поклянись чем-нибудь для тебя святым.
Девушка вопросительно подняла к нему свое ЛИЦО.
- Что именно? - спросила она шепотом, испугавшись серьезности его тона.
- Ты должна мне поклясться, что никогда, ни при каких обстоятельствах не войдешь одна в холостяцкую квартиру или в дом к мужчине, - ни днем, ни тем более ночью.
- А что дурного в том, что мне захотелось увидеть твою студию? - удивилась Вада.
- Скажем, это было не благоразумно и не должно повториться, особенно в Париже.
- Но почему?
Пьер не ответил сразу на ее вопрос, и Вада решила, что он тщательно подбирает слова. Затем он сказал:
- Я напугал тебя немного, но ты можешь испугаться еще сильнее, если окажешься с кем-то другим, кто не отвезет тебя домой, когда ты захочешь уйти.
- Ты имеешь в виду, что он будет продолжать.., целовать меня?
- Да, это может случиться и, кроме того, кое-что еще...
- Что значит - "кое-что еще"?
- А это тебе знать не нужно, - ответил Пьер. - Просто ты дашь мне обещание. Поклянись, Вада.
- Обещаю, что никогда не войду одна.., в дом мужчины.
- Конечно, тебя нельзя было отпускать в Париж с одной лишь горничной, заметил Пьер.
Вада услышала в его голосе раздражение.
- Мы должны были быть вместе с мисс Хольц, - объяснила девушка. - Но ее ненадолго задержали.
- Но как же ее мать позволила вам, двум совсем юным существам, уехать из Нью-Йорка в сопровождении только служанки? Это невероятно!
Могла ли Вада все это ему объяснить? Чтобы отвлечь Пьера от подобных мыслей, она быстро перевела разговор на другую тему.
- Хорошо, я выполню свое обещание, но мне так хочется получше разглядеть твою студию.
- Возможно, я приглашу тебя туда, когда вернусь. Но только не ночью.
Последние слова он произнес как будто для себя.
Вада обнаружила, что они уже на улице Риволи и через несколько минут подъедут к отелю.
- Пожалуйста.., постарайся вернуться до того, как я уеду из Парижа, попросила она.
- Это зависит...
- Зависит от чего? - спросила девушка.
- По правде говоря, это зависит от того, что я буду чувствовать завтра утром, - ответил Пьер. - Сегодня вечером нас обоих заворожила какая-то колдовская сила. Может быть, утром мы оба проснемся с другим настроением.
- Как бы то ни было, я всегда буду помнить этот вечер, самый прекрасный в моей жизни, - прошептала Вада.
Когда она произнесла эти слова, экипаж уже остановился у парадной двери отеля, и портье поспешил по ступенькам вниз, чтобы открыть дверцу кареты.
Ваде ничего не оставалось, как выйти из нее. Она стояла под колоннами на улице Риволи и смотрела на Пьера.
- Вы не поднимитесь со мной? - проговорила девушка.
Ей невыносимо было думать, что сейчас они должны попрощаться, и никак не могла себе представить, что, возможно, видит его в последний раз.
Пьер выглядел таким равнодушным и, несмотря на свой необычный костюм, достаточно властным. Однако это был все тот же молодой человек, с которым она еще днем оживленно беседовала за обедом и который вверг ее в состояние экстаза. Ни о чем подобном она раньше не подозревала - даже когда он поцеловал ее на берегу Сены.
- Запомни еще одно: ты никогда не должна предлагать это мужчине, который провожает тебя домой, - сказал Пьер.
- Это неприлично? - смущенно спросила Вада.
- Я бы сказал, не очень осмотрительно.
- Но ведь ты - другое дело!
- Я рад, что ты так думаешь, - ответил он. - Может быть, в дальнейшем ты поймешь, какие разные мужчины окажутся на твоем пути.
Помолчав, он взял ее за руку.
- Я хочу сказать тебе: спокойной ночи, Вада. Ложись спать и мечтай о поэзии Верлена и музыке Вагнера. Я надеюсь, что мы еще встретимся до того, как ты уедешь из Парижа.