- Думаю, он сам назначал редакторов многих газет, - сказала Вада.
- А почему бы и нет? Твой отец мог все; кроме того, он сам владел несколькими газетами. Во всяком случае, отсутствие шумной рекламы позволило тебе спокойно жить; я всеми силами ограждала тебя от пошлости, которая крутится рядом с американскими дебютантками.
- У меня нет никакого желания бывать на нью-йоркских балах или общаться с людьми, которые не хотят, чтобы я была среди них. - Вада произнесла это почти вызывающе.
- Ну что ты! Они хотят видеть тебя в своем ГФУГУ, - возразила миссис Хольц, - но в Нью-Йорке нет таких пышных и блистательных развлечений, какие будут у тебя в Англии.
- Когда я стану герцогиней?
- Да, герцогиней, - с гордостью ответила мать.
Помолчав, Вада сказала:
- Мама, я хочу кое-что тебе предложить. Позволь мне всего год пожить обычной светской жизнью, встречаться с молодыми людьми, которых ты сама мне выберешь, - в Нью-Йорке или любом другом месте Америки. Если за это время я не встречу того, кого полюблю, я поеду в Англию.
Миссис Хольц рассмеялась.
- Но право же, Вада, как можно быть такой наивной? Неужели ты такая глупенькая, что думаешь, будто английские герцоги станут ждать, пока американская наследница соблаговолит отыскать их, - словно это грибы в лесу.
И она снова разразилась смехом.
- Моя дорогая, встретить герцога совсем не просто. Их всего-то около тридцати, и они прекрасно понимают, сколь привлекательно их высокое положение!
Вада взглянула на мать, но та продолжала:
- Если бы я не училась вместе с матерью герцога в школе во Флоренции, тебе бы никогда не представилась такая возможность, но наша дружба продолжается все эти долгие годы.
Миссис Хольц выдержала паузу.
- Когда вдовствующая герцогиня приезжала шесть лет назад в Америку, она жила с нами на Лонг-Айленд. Тогда мы все и обсудили, правда, в общих чертах, тем не менее хорошо представляя, что может произойти, когда ты станешь взрослой.
- Я помню герцогиню, - сказала Вада, - она внушала мне страх.
- Герцогиня происходит из очень старинного английского рода, - объяснила миссис Хольц, - и поскольку земли ее отца-маркиза граничили с угодьями герцога Грэнтама, было благоразумно решено соединить в браке обе эти семьи.
- Она, должно быть, знала герцога с детства, - сказала Вада. - А ехать в Англию, чтобы выйти замуж за человека, которого раньше никогда не встречала, совсем другое дело.
- Но вы встретитесь, и ты будешь помолвлена, - сказала миссис Хольц. - О скоропалительном замужестве или о чем-то подобном нет и речи.
Ход собственной мысли ее удовлетворил.
- Обещаю тебе, это будет самая блистательная свадьба, которую запомнит вся Америка.
- Ты действительно думаешь, что мне это может понравиться? - спросила Вада.
- Всем нормальным девушкам нравятся их свадьбы, - парировала миссис Хольц. - Такое событие будет впервые в твоей жизни, когда нет ни соперниц, ни равных тебе. Ты невеста, и к тебе приковано всеобщее внимание.
- Но потом, когда свадьба закончится, останешься наедине со своим женихом. - Голос Вады прозвучал не очень счастливо.
- В твоем случае - с женихом, достойным уважения. Ты с ним встречаешься на равных: ты ему - огромное состояние, он тебе - положение и титул, которому нет цены!
В комнате воцарилось молчание. Затем Вада встала и нервно направилась к фортепиано.
Она взяла ноту, присела и заиграла вступительные такты Свадебного марша Мендельсона. Затем закрыла крышку инструмента, поднялась с табурета и подошла к окну.
- Иного пути нет, - тихо объяснила миссис Хольц. - Обещаю тебе, если последуешь моему совету, ты будешь намного счастливее, чем отдав предпочтение любви - чувству обманчивому, вероломному и часто жестокому.
Вада по-прежнему смотрела в окно. Через несколько минут миссис Хольц оживленно продолжила свои рассуждения:
- Все уже устроено, и мисс Спарлинг согласилась тебя сопровождать до тех пор, пока не передаст с рук на руки матери герцога.
- Нэнси Спарлинг? - переспросила Вада.
- Да, дорогая. Ты помнишь ее? Это сестра епископа из Нью-Йорка, очень обаятельная женщина. Она любит путешествовать и очень много ездит. Я буду совершенно спокойна, зная, что ты под ее присмотром.
- Когда мы уезжаем? - тихо спросила Вада. Глаза миссис Хольц победоносно сверкнули она поняла, что ее дочь приняла как неизбежность то, что ей уготовано.
- На следующей неделе.
- На следующей неделе? - Вада отвернулась от окна. - Но это невозможно!
- Почему? - поинтересовалась ее мать.
- Ну хотя бы потому, что мне нужно обновить гардероб.
- Я об этом уже подумала, - сказала миссис Хольц. - Не хочу, чтобы газетчики разузнали, что ты едешь в Европу, - они легко могут заподозрить скрытые мотивы твоей поездки. Поэтому купишь туалеты и все, что тебе необходимо, в Париже.
- Так, значит, я еду в Париж? - спросила Вада с интересом, которого до сих пор не было.
- Да, я предусмотрела это для тебя, - сказала миссис Хольц, - и страшно огорчена, что сама не могу с тобой поехать. Побывать в Париже весной сказочная мечта всех американок!
На ее лице появилась улыбка, вызванная воспоминаниями; затем она продолжила:
- На наше счастье, Нэнси Спарлинг знает Париж так же хорошо, как и я, если не лучше. Она там жила несколько месяцев и отвезет тебя к лучшим модельерам Франции - Уорту, Дусе или Руфу.
- По крайней мере, это звучит заманчиво, - сказала Вада.
- Я хочу, чтобы ты, когда приедешь в Англию, выглядела нарядной и была одета, как подобает девушке твоего положения и состояния, - продолжала миссис Хольц. - Нигде в мире, кроме Парижа, ты не найдешь такой изысканной одежды! Одно это, Вада, должно заставить тебя мечтать о поездке!
- Очень хочется увидеть Париж. Я всегда мечтала побывать в этом городе. Ты же знаешь, мама, как мне интересно новое французское искусство и новые идеи, которые, кажется, всегда исходят из французской столицы.
- Я совсем не хочу, чтобы ты попусту тратила время на подобную ерунду! резко возразила миссис Хольц. - Англичане верны традициям, а что касается искусства, там в каждом аристократическом доме есть превосходные картины, которым нет равных в мире.
Вада ничего не ответила, но ее глаза засветились - впервые за время их разговора.
- В любом случае одной недели в Париже тебе совершенно достаточно, чтобы купить все, что требуется, - продолжила миссис Хольц. - Какие-то туалеты можно будет потом дослать, хотя французы сноровисты и расторопны - они способны сотворить целое приданое вдвое быстрее, чем требуется иному портному, чтобы сшить всего одно платье.
- Хочу увидеть Париж весной! - тихо, будто самой себе сказала Вада.
- Скоро тебе представится такая возможность, - ответила миссис Хольц. - И запомни, Вада: в Париже ты должна вести себя, соблюдая правила приличия и ни на секунду не забывая, что визит в этот город - лишь прелюдия к твоему появлению в Англии.
Миссис Хольц остановилась и взволнованно добавила:
- Я очень хочу, чтобы ты была не только самой очаровательной герцогиней-американкой, но и самой осмотрительной и благоразумной.
- Постараюсь, мама, но мне хочется кое-что тебе сказать...
- Я слушаю, - произнесла миссис Хольц.
- Так вот, - начала Вада. - Если герцог и я не полюбим друг друга, если почувствуем, что не созданы друг для друга, тогда, что бы ни говорили вокруг, я откажусь стать его женой.
- Это настолько маловероятно, - надменно ответила миссис Хольц, - что я даже не намерена обсуждать это с тобой! Герцог очаровательный, интеллигентный, прекрасно воспитанный англичанин. Увидишь, с каким настроением, с какой готовностью он тебя встретит, и я абсолютно уверена: вскоре вы оба обнаружите, что вас влечет друг к другу.
- Надеюсь на это, мама, - тихо произнесла девушка.
Она собиралась сказать что-то еще, но в эту минуту в комнату вошла горничная и направилась к дивану.