– Слушаю, – произнес в трубку Годдард и через несколько секунд положил ее на рычаг. – Он здесь. Будет через полчаса. Попробуем избавиться от нашего прыщика.
– И что вы об этом думаете? – спросила Грейс, когда они прослушали короткую, около двух минут, запись во второй раз. – Признаюсь, я так ничего и не поняла. Обычный разговор. Возможно, конечно, что речь шла не о персиках и сливах, а о чем-то другом, но судить об этом должен специалист.
– Вы правы, – согласился Майкл. – Но я услышал два имени, показавшихся знакомыми.
– Ловкач и Бенито? – уточнила Грейс.
– Совершенно верно. Ловкач – кличка местного дельца Стэнли Годдарда. Тот еще тип. Занимается всем, что пахнет деньгами, в последнее время, по слухам, организует поставки оружия в «горячие точки». На международный уровень не претендует, предпочитает относительно небольшие, но надежные заказы.
– А второй, Бенито?
– Это имя я слышал только один раз. Он связан с кое-какими подпольными группировками в Гватемале и Сальвадоре.
Она удивленно покачала головой.
– Откуда у вас такие сведения? Насколько мне известно, торговля оружием едва ли не самый закрытый бизнес.
Он пожал плечами.
– Положение обязывает.
Загадочная реплика. Но Грейс заставила себя удержаться от проявления неуместного любопытства.
Между тем Майкл продолжал:
– Я обратил внимание на еще один интересный факт. В разговоре прозвучало число девятнадцать. Думаю, это дата какой-то операции.
– Согласитесь, для того, чтобы делать какие-либо выводы, данных слишком мало.
– Спорить не буду. Но вам лучше переждать несколько дней в безопасном месте.
– К сожалению, это невозможно.
Грейс встала. Майкл последовал ее примеру.
Чудеса. Только что они сидели на почтительном расстоянии друг от друга, и вдруг это пространство сократилось до нескольких дюймов. Она оказалась в западне – позади стена, справа стол, слева окно. На мгновение Грейс закрыла глаза. И пошатнулась. В тот же миг Майкл заключил ее в объятия.
Несколько секунд Грейс оставалась неподвижной. Он так крепко прижал ее к себе, что она слышала, как бьется его сердце. Рубашка его была расстегнута, и стоило Грейс протянуть руку, как ладонь легла бы на покрывавшие его грудь жесткие курчавые волоски. Грейс почувствовала, что ей нечем дышать, как будто они попали на вершину Мак-Кинли.
Майкл молча смотрел на нее сверху вниз. Грейс заметила, что щеки его залил румянец, а в глазах застыло странное напряженное выражение.
– Простите, – дрогнувшим голосом произнес он. – Я вовсе не хотел вас напугать.
– Все в порядке. У меня просто закружилась голова. Иногда со мной такое случается.
Голос звучал ровно и спокойно, но тело почему-то больше не подчинялось Грейс. Казалось, разожми Майкл объятия, и она рассыплется, как слепленная из песка фигурка.
– Грейс…
В горле застрял комок, и ей удалось лишь выдавить одно короткое слово:
– Да?
– Останови меня, – еле слышно прошептал Майкл. – Ты должна меня остановить.
Если бы это было в ее силах! Майкл медленно склонился к ней и легко, осторожно, как будто еще не зная, правильно ли поступает, коснулся ее губ.
Тело Грейс стало вдруг мягким и податливым, как подогретый пластилин. Майкл обнял ее за талию, и ей показалось, что она растворяется в нем. Почувствовав игру упругих мышц под плотной тканью рубашки, Грейс прильнула к его груди, наслаждаясь близостью мужского тела. Кончиком языка Майкл раздвинул ее губы, и она удивленно вздохнула, поняв, что именно этого хотела весь последний час. Инстинкт уже проснулся в ней и настойчиво толкал дальше.
Майкл, вдруг, схватил ее за запястья и отстранился от пылающего страстью лица.
– Нет, – выдохнул он. – Это невозможно. Это какое-то наваждение!
– Да. – Она высвободила руку из стальных тисков и провела пальцем по его верхней губе.
Майкл перевел дыхание, поймал ее палец обеими губами и легонько прикусил. От нахлынувшего наслаждения Грейс закрыла глаза и, совершенно не отдавая себе отчета в том, что делает и на что готова, потянулась к нему.
Второй поцелуй был властным, настойчивым, полным страсти и желания.
Отдаваясь новым, только что вспыхнувшим ощущениям, Грейс запустила пальцы в густые волосы Майкла. Все исчезло, отступило, и остался только океан блаженства. Грейс словно превратилась в маленький кораблик, уносимый всесильными волнами в неведомую даль.
Майкл, вдруг, опустил руки, и Грейс тут же подалась назад, дрожа от пронизывающего ее желания.
– Я должен перед вами извиниться. Вы – само искушение. Тем не менее я не имел права…
Грейс подняла голову, пораженная внезапно произошедшей с ним переменой. Что с ним? Откуда этот холодный тон? Неужели это его глаза еще секунду назад пылали огнем вожделения? Впрочем, предыдущий опыт общения с мужчинами быстро подсказал ей выход.
– Перестаньте оправдываться, Майкл, – с претензией на иронию ответила Грейс. – Ничего ведь не случилось. Случайный поцелуй, такое бывает.
Невероятно, но фокус удался. Сердце еще колотилось при воспоминании о его прикосновении, но голос был спокойным, даже насмешливым.
Лицо же Майкла уже приняло бесстрастное выражение, и ничто, если не считать блеска в глазах, не выдавало взятую под контроль страсть.
– Вы отвезете меня в Сиэтл? – спросила Грейс, не поднимая головы.
– Как скажете, – сухо ответил он. – Сейчас?
Грейс молчала.
– Когда?
– Завтра. Рано утром. Если вы позволите мне переночевать у вас.
– Конечно. Я приготовлю для вас комнату. Обед в шесть вечера.
Он повернулся и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова, оставив ее наедине с сомнениями, страхами, печалями и надеждами.
6
Лиз Фэрроу никогда не считала себя звездой журналистики и не ставила перед собой высоких целей. Попав в газету в общем-то случайно, она продержалась первый год только потому, что никаких других вариантов трудоустройства не оставалось. В газете ее ценили за оптимизм, готовность всегда прийти на помощь, незлобивость и полное отсутствие амбиций. Лиз никому не завидовала, искренне восторгалась чужими успехами и не пыталась карабкаться по карьерной лестнице. Начальство видело в ней ценного работника, всегда готового отправиться туда, куда нужно, написать о том, о чем не решился бы написать другой, и при этом не строить из себя кандидата на Пулитцеровскую премию.
Шанс перейти на другую работу представился год назад, когда Лиз пригласили в отдел по связям с общественностью крупной лесоторговой компании. Взвесив возможные плюсы и очевидные минусы, она уже было согласилась, но, проведя неделю вне редакции, поняла, что приросла к своей беспокойной работе, сблизилась с коллегами и совсем не хочет расставаться с Грегом, которого прежде привычно воспринимала лишь в качестве не всегда приятного приложения к служебным обязанностям.
Так или иначе Лиз осталась в «Кроникл» и нисколько об этом не сожалела. Не сожалели об этом и десятки работавших в газете людей. Не сожалел никто. Кроме, наверное, Уилбура Макински.
Лиз не доверяла этому человеку и всегда удивлялась тому, что другие не разделяют ее мнения о нем. Даже Грег.
– Да, согласен, Уил парень не слишком компанейский, но зато настоящий профессионал, – говорил он каждый раз, когда Лиз высказывала вслух свое мнение о Макински. – Не понимаю, почему ты на него постоянно нападаешь.
– А я не понимаю, как можно быть таким слепым! – возмущалась Лиз. – Неужели ты не видишь, какой он омерзительный тип? Неужели не замечаешь, какие взгляды он бросает на женщин, когда думает, что его никто не видит? Знаешь, у этого типа глаза рептилии.
– Что ты имеешь в виду? – усмехался Грег, на которого ее жалобы не производили никакого впечатления.
– Ты знаешь, что я имею в виду! – горячись Лиз и, видя, что ей никто не верит, в отчаянии разводила руками. – Ладно, вы все ее увидите его настоящее лицо. Только не говорите потом, что ничего не замечали и вас никто не предупреждал.