Теперь же готовилось нечто не менее грандиозное. Едва проснувшись, профессор, не сказав обычного «с добрым утром», убежал куда-то, бормоча: «Пора! Решительно пора!»
Потом мимо, громко визжа, промчались две души.
– Это чего это? – спросил Брыкин. Никто ему не ответил.
Через некоторое время души пролетели обратно, тоже с визгом и тоже на большой, скорости. Навстречу им вылетела теперь тройка душ, таинственностью своей сея в массах недоумение и даже страх. По кладбищу загудел приглушенный хор испуганных голосов. В следующей тройке душ Виктор разглядел купца Богатикова и крикнул:
– Кузьма Савельич! Бросьте дурака валять!
Купец отделился от тройки и подлетел к ним.
– Что это у вас за брачные игры, Кузьма Савельич! Не надоело?
– Да ить как глянуть, батюшка,– вздохнул купец.– Оно, конечно, и не пристало купцу да и в годах с песьим визгом, значит, носиться. И одышка опять же тоже, значит… Эх, упрямый человек профессор ваш! Одно слово – ученый. Рази для неуча стал бы Богатиков такое вытворять!
– А что вы делаете-то?
– Как, значит, что? Народу возбуждение делаем.
– Ага! А зачем? – допытывался Виктор.
Богатиков помолчал и шепнул заговорчески:
– Сказать разве? Ась? Вот вам, Иван Семенович, батюшка, а вы – услуга, как говорится за услугу. Ась?
– Да ладно, чего там! Все свои,– успокоил Виктор.
– Ладно, по старой, значит, дружбе.– Богатиков придвинулся вплотную.– Переворот, уважаемые, будем делать!
– Какой переворот?
– Вестимо, какой! Государственный.
В это время над ними провизжало богатиковскос звено. Купец заспешил:
– Ну так как же, Иван Семенович? Может, сговоримся?
Виктор назвал его стяжателем, и купец обиженно улетел.
Не успел Брыкин спросить, что же такое случилось (из богатиковского шепота он ничего не понял), как появился профессор и закричал взволнованным голосом:
– Товарищи! Товарищи! Все на митинг! Все на бульвар!
Вера Эдуардовна взвилась и воскликнула:
– Жан, дорогой, я так счастлива! Ты вождь? Вождь? Почему же ты раньше не сказал, Жан? Я бы поняла!
– Не мог, детка, не имел права…– нетерпеливо ответил профессор и обратился к Виктору:
– Виктор Андреевич, сегодня надо решать, с нами вы или нет.
– Вы что, серьезно?– удивился Виктор.
– И весьма. Хотим поручить вам контроль за порядком на собрании. Осилите?
– Так вы серьезно? – понял Виктор.– Вот осел!
Брыкин видел, как по профессорской душе пробежали пурпурные пятна, но профессор только жестко произнес:
– Что ж, с такими, как вы, нам не па пути!
И улетел на бульвар.
На собрание Брыкин пришел вместе с Виктором. Бульвар уже был забит россыпями душ. Они перемигивались, как угольки в печке, и беспрестанно гудели. Жарко, было, хорошо. Над душами нависло штук десять огоньков, среди которых Брыкин узнал профессора, купца Богатикова и того, что выдавал себя за Пуришкевича. Вид у них был торжественный.
– Граждане! – взреял над собранием голос профессора.– Впрочем, почему граждане? Ведь все мы товарищи и друзья!
– По несчастью,– подсказал кто-то из толпы.
– Все мы члены одного большого коллектива. Что такое коллектив и в чем его сила – на этом вряд ли стоит останавливаться. Вы сами видели действие этой силы, когда мы всем коллективом боролись с ночным мяуканьем больной женщины! А насколько бесперспективна пессимистически настроенная бездуховная единица, каждый из вас убедился вчера!
Профессор остановился, а Пуришкевич выкрикнул:
– В качестве аплодисментов предлагается использовать крики «Ура!» – И затянул первым.
– Что же представляет из себя наш коллектив? – продолжал профессор.-Наш коллектив идеален. Идеален в прямом и в переносном значениях этого слова. Все это я говорю, чтобы лишний раз подтвердить тот неоспоримый факт, что в нашем коллективе, как ни в одном другом, созданы все условия для роста наших духовных сил.
– А на кой? – крикнул Виктор.
– Что? Кому-то непонятна необходимость духовного прогресса? – возмутился профессор.
– Лопух!-сказал Пуришкевич.– Чтоб стремиться!
– Куда? – не унимался Виктор.
– Товарищи! – недовольно крикнули из толпы.– Скажите сразу, чего постановлять надо! Постановим и разойдемся, нечего бюрократизм разводить!
– Минуточку,– остановил профессор.– Вот тут товарищ считает, что нам некуда стремиться. Это взгляд недалекого индивидуалиста, который не видит путей и целей духовного прогресса. Мы еще не знаем тех перспектив, которые откроются нам вследствие неуклонного роста наших духовных сил! Их даже невозможно представить, эти новые горизонты!
– Какие горизонты! Десяток новых могил? – крикнул Виктор.