— Олег дорогой, ты помнишь, что с тобой случилось? — мама сидела рядом с кроватью и нежно гладила мою руку облепленную кучей разноцветных проводов — Ответь нам, кто на тебя напал?
— Нет мам. Я ничего не помню. Последнее, что получается вспомнить — это как встретил Джо в лагере во время ночной прогулки — говорить маме правду я не хотел. Да и не знал я, что говорить, если честно, хоть и помнил всё до самой мельчайшей детали.
На родителей было страшно смотреть, с момента нашей последней встречи они постарели на добрый десяток лет.
— Джо тебя и нашёл. Он первым прибежал на твой крик, но никого постороннего так и не было найдено. Полиция прочесала всю округу, только безрезультатно — отец всё такой же серьёзный, а седины и морщин заметно прибавилось.
— Ты, знаешь, что с тобой здесь сделали?
— Доктор говорил, но честно сказать я был не в состоянии понять, о чём речь.
Отец посмотрел на маму и после того как она кивнула ему продолжил.
— У тебя была раздавлена грудная клетка, как следствие сломаны все рёбра. Все до единого, со множеством открытых переломов. Большую часть из них пришлось удалять и ставить искусственные имплантаты. Хорошо, что сердце и лёгкие каким-то чудом практически не пострадали.
Я бы не сказал, что эта новость сильно меня ошарашила, скорее оправдались зревшие предчувствия
— Это всё, пап?
— Да, Олег к счастью это всё. Сначала ты пробыл два месяца в коме, пока тебя вытаскивали врачи, а потом ещё три месяца в искусственной по настоянию специалистов. Ты точно ничего больше не помнишь?
— Нет, в памяти остались только обрывки странных бредовых снов. Когда я уже смогу сидеть и ходить?
— Через пару недель тебе должны разрешить садится, а потом мы отправим тебя в специальный госпиталь-пансионат в Австрии для дальнейшего восстановления.
— Ты, не против, Олежек? — мама улыбалась всё той же такой родной улыбкой, но в глубине её глаз я видел затаённую боль, граничащую с отчаянием. «Неужели всё так плохо?»
— Нет, Мам. Я понимаю, ведь так наверное надо. Как дела у Димы?
— У Димы всё хорошо, сейчас он в университете сдаёт экзамены. Он приезжал, но ты тогда ещё спал. Дима тоже очень переживает за тебя. Он сразу же приедет к тебе в Австрию как закончит с учёбой.
— Хорошо, вы тоже обязательно приезжайте. Потом — я вдруг понял, что жутко устал. Почему-то беседа с родителями высосала из меня все силы — Сейчас я просто хочу немного поспать.
— Хорошо Олежек, мы тогда пойдём. Доктор сказал подолгу тебя не утомлять.
Родители засобирались и ушли, обняв меня на прощание и тихонько прикрыв за собой дверь моей персональной палаты.
Оставшись наедине со своими печальными размышлениями, я долго лежал и смотрел, не моргая в потолок. Что же всё-таки со мной произошло? Неужели меня хотел убить Огонёк? Зачем всё так сложно? Проще было спалить меня электричеством, по ощущениям мощь у него изрядная. Вопросы-вопросы, а ответов по-прежнему нет. Что же надо набираться терпения и восстанавливать своё испорченное здоровье.
Через две недели мне, как и было обещано, разрешили садиться. После этого знаменательного события я переехал для дальнейшей реабилитации в Госпиталь Святого Иоана в Австрии. Всё моё последующее выздоровление проходило размеренно и неторопливо. Только через полгода мне было позволено полноценно ходить самому без посторонней помощи, чем я естественно пользовался по полной программе. Каждый день мои ноги усиленно наматывали по многу километров на территории огромного парка расположенного здесь же рядом. Вежливый персонал, отличный уровень медицины и шикарная природа — вот всё, что нужно для полноценного восстановления пациента, то есть меня.
Как говорит мой нынешний врач Ханс Боккерман
— Такими темпами Олег, мы скоро распрощаемся. Ты слишком быстро встал на ноги. Ты просто молодец.
— Вы тоже большой молодец доктор.
Лечащий врач сразу мне очень понравился. Этот простодушный человек всегда находил подход к любому пациенту, сразу же располагая к себе и вызывая только симпатию. Ханс был замечательным собеседником, мог молча выслушать, дать нужный совет и никогда не давил эмоционально на своих подопечных. При этом он оказался отличным партнёром по шахматам. По контракту с госпиталем доктор жил прямо здесь. Поговорить со мной и поиграть в шахматы ему доставляло большое удовольствие. Поэтому мысль о моём отъезде доставляла ему большое огорчение. Произошедшее со мной здесь передавалось из уст в уста, и многие проявляли к моей персоне неподдельный интерес. В частности некоторые девушки среди медсестёр, которые иногда заходили «пожалеть несчастного больного юношу». Должен признать, что эти процедуры мне нравились гораздо больше всего остального назначаемого врачами.