Значит, мальчишки поддались на эту военную хитрость. Видно, права Ольга Фёдоровна: «Три мушкетёра» — вечная книга!
Говорят, Талка третий день бегает к театру, караулит, когда после спектакля выйдет знаменитая Ольга Королева, чтобы выпросить у неё костюм «весёлой вдовы». Вместо того, чтобы арифметику учить.
Катя сказала мне по секрету, что она всякими правдами и неправдами собирает у девочек злосчастные альбомы со стихами. Катя хочет устроить так, чтобы на «Огонёшке» на каждом столике лежал такой альбом. Как увидят мальчишки, они так девчонок засмеют, что от альбомчиков ничего и не останется. Да, Кате хорошо. Ей всю жизнь приходят в голову всякие идеи…
А я придумала песню! Песню нашей «Огонёшки». В секрете я её не удержала, потому, что петь мы её будем вчетвером — Света, Катя, Наташа и я. Конечно, и Талка тоже пела бы. Но она всё за «весёлой вдовой» бегает, а о двойках и не думает… Песня получилась вот такая:
Припев:
И опять припев. Я думала, последний куплет про кошку и мышку надо выбросить. Я его так просто написала. Но он всем больше всех понравился.
Музыка в песне, по-моему, народная. Мы сами не знаем, как она у нас получилась. Одну строчку Света на пианино подобрала, вторую — Талка спела. Потом Катя ещё немножко подпела. И получилось! Правда, наша музыка всем что-то очень знакомое напоминает. И бешки, как услышали нашу песню, так стали кричать: «Халтурщики!». Но Талка сказала, что это чья-то песня в нашей обработке!
Чем ближе подходил день заветного праздника, тем неспокойнее становилось на душе у Тольки Суханова. Толька храбрился. Ему просто не верилось, что этот новогодний вечер может обойтись без его участия! Он знал, как ценится на всех вечерах и праздниках любой человек, который умеет веселиться и веселить других. А это у Тольки получилось!
Но чем ближе был день 30 декабря, тем тревожнее становились Толькины думы, тем чаще он начинал сам себя успокаивать.
«Ничего! Пустят… — думал Толька. — Нет такого закона, чтоб человека из-за тройки последней радости лишали. И потом я им скажу: «Сами виноваты! Если бы вы мне раньше сказали, что не пустите, я бы эту тройку давно исправил…» А теперь, скажу, на вечер не пускаете? Человеку, скажу, и так тошно: тройка у него…»
Подумав так еще немного, Толька, кряхтя, доставал из папки учебник истории и садился к столу.
— Вот разозлюсь и выучу! Подумаешь! — громко говорил он сам себе, и раскрывал учебник, и начинал читать.
Но через пять минут Толька забывал про историю. Учебник как-то сам собой отползал в сторону, исторические имена и даты мгновенно вылетали из Толькиной головы, и он начинал мечтать.
…Вот в зале погас свет и вспыхнули цветные огни, и на столиках лежат конфеты и пирожки, а может, и пирожные… И все такие нарядные. И девчонки не в коричневых платьях, а во всяких там разноцветных… А на столиках — конфеты и даже пирожные! Александра Викторовна косы заколет не на затылке, а вокруг головы. Она на все праздники так делает. И станет такая красивая. И все запоют песню про «Огонёшку»… А на столиках — конфеты и пирожные. «Вот дались мне эти пирожные! — думал Толька. — Может, ещё никто и не принесёт никаких пирожных, а будет один чай… Чай? А? Кто же устроит чай? Про чай-то все и забыли!»
Толька обрадовался и стал мечтать дальше.
…Вот все сели за столики. А на столиках — конфеты и пирожные. А чаю-то и нет. И все скажут:
— Ах мы растяпы! Самое главное-то и забыли!
Или скажут:
— Чайку бы сейчас горяченького!
Или ещё можно сказать, как в пословице:
— Сухая ложка рот дерёт!
«Это я скажу эту пословицу, — думал Толька. — А все скажут: «Да, конечно». А Надежда Тарасовна скажет: «Ай да Суханов — молодец! Употребляет старинные пословицы. Они украшают нашу речь!»
«Или нет, — думал Толька. — Пусть про сухую ложку скажет кто-нибудь другой. Ну, — хоть Инка Вострикова, она всегда свою речь украшает. А я лучше в это самое время распахну дверь, и все ко мне повернутся, а у меня в руках поднос, а на нём чай, чай — стаканы, стаканы, прямо много стаканов, и пар идёт, и ложечки позвякивают… И все скажут: «Да! Толя!» Так и скажут — не Толька, а Толя.