А в углу двора, никому не нужная, совсем как в книжке писателя Яковлева, мокла гора пёстрой бумаги. Ленивый ветер срывал с забора бумажный плакат «Родине нужна бумага!» По рыжему от глины ручейку, обгоняя жёлтый осенний лист, плыл листок от чьего-то старого календаря.
Вернувшись в класс, Саша поднял бунт. Он сказал председателю совета отряда Свете Денисенко, что больше он ни за что, никогда не пойдёт ни на одно отрядное дело! Мальчишки, которые больше всего на свете любили бунтовать, сказали все вместе:
— Мы тоже не пойдем!
И Толька Суханов, сбегав во двор и оглядев со всех сторон мокрую бумажную гору, размахивал, как все, кулаками и кричал всех громче:
— Я тоже не пойду!
Но когда упрямая Света сказала, что надо не махать кулаками, а добиваться правды, и когда все девочки третьего «А» вместе с Клавдией Алексеевной пошли в какое-то утильуправление, Толька пошёл вместе с ними.
Толька не мог оставаться в стороне: он обожал общественные дела! Он не был особенно сознательным и передовым. Просто он готов был заниматься чем угодно, только бы не сидеть ему дома над скучными учебниками, только бы не учить уроки! Толька не любил учиться. Клавдия Алексеевна говорила о нем:
— Суханов — наш главный лодырь.
Толька не обижался, но отвечал так:
— Вот собирали, собирали макулатуру — и сразу видно: во какую гору своротили! А тут хоть всю голову забей задачками и правилами, а всё равно никто не видит, что в голове от этого хоть что-то прибавилось…
На другой день после похода в утильуправление по школьному двору звонко зацокали лошадиные подковы. Пожилой дяденька в сером халате огромными вилами сгребал бумагу и грузил её в высокий фанерный фургон. Девочки торжествовали. Толька бегал вокруг лошади и угощал её купленной в школьном буфете сосиской.
Саша Антошин от досады, что не он добился правды, обозвал Тольку девчачьим прихлебателем, а девочкам сказал:
— Я в ваших делах не участник!
И все мальчишки сунули руки в карманы и повторили:
— Мы в ваших делах не участники.
…Так они и жили, и переходили из класса в класс: учились все вместе, а отрядные дела делали только девочки да Толька Суханов.
Но было одно дело, которое из года в год каждый день Саша и Толька делали вместе: каждый день в один и тот же час они шли в детский сад и приводили домой своих сестрёнок — Маринку Суханову и Маринку Антошину.
После сбора, на котором Сашу избрали председателем, Толька на стадион не пошёл: было уже поздно, пока доедешь — и Брумель уже всё на свете перепрыгнет, и вообще ничего не увидишь. Дома Толька включил телевизор. Международный матч ворвался в комнату шумом трибун, громкими выкриками болельщиков.
После окончания матча Толька, скучая и кряхтя, достал из портфеля задачник и попробовал сделать хоть один пример из трех, что задала на завтра Ольга Фёдоровна. Примеры не получались. Толька начал было читать учебник истории, но это было скучно. И он, откинувшись на спинку стула и глядя в открытую балконную дверь, начал мечтать.
О чём? Да он и сам не знал, о чём! Но это было всё равно интересней, чем учить уроки.
— Суханчик! Пойдём за Маринками!
Толька выскочил на балкон. У подъезда стоял Саша. Он вернулся со стадиона и ещё не заходил домой: под мышкой у него торчала коричневая папка с «молнией». Толька кубарем скатился с лестницы.
— Ну, как Брумель?
— Законно! И вообще, наши выиграли.
— Я знаю, я ещё лучше по телику всё видел! — не хотелось Тольке отставать.
— И вообще, как было не выиграть — весь стадион битком набит, и все за наших болеют.
— Вот если бы за «Трактор» так болели, он бы тоже не проигрывал. Скажешь, нет? — спросил Толька.
— Возможно…
Возле огороженного крашеным штакетником участка детского сада стояли, умиленно улыбаясь, две мамы: на участке малыши, взявшись руки, ходили по кругу и пели старинную песню «Каравай-каравай». Они приседали — «вот такой нижины», и поднимали над головами крепко сцепленные руки — «вот такой вышины», и потом весело хлопали в ладоши. Толька сказал Саше:
— Давай посмотрим, вспомним детство! — и тут же увидел, что всем этим малышовским весельем руководят Наташа Парфёнова и Катя Саранская. Когда-то Катя и Наташа сами ходили в этот садик и теперь, по старой памяти, часто забегали сюда — поиграть с малышами, помочь вывести их на прогулку. Толька увидел, как, отмечая высоту именинного каравая, поднялись вверх Наташины руки, — и сразу вспомнил отрядный сбор, выборы и руки, единогласно поднятые за нового председателя отряда Сашу Антошина.