Председатель русской делегации Петров в ответ на это заявил, что войска ДВР будут избегать столкновений с японскими войсками, но правительство ДВР будет продолжать дальнейшее преследование мятежников в Южном Приморье[23].
1 июня 1922 г. Политбюро рассматривает вопрос о необходимости возобновления переговоров с Японией. Было принято решение продолжить переговоры между Японией и объединенной делегацией РСФСР и ДВР. Предварительным условием возобновления переговоров должен быть поставлен вопрос о выводе японских войск из Сибири и принципиальное согласие Японии на определение точного срока их вывода. Кандидатом на ведение переговоров предлагалась кандидатура Иоффе. При этом Дальбюро сообщалось, чтобы они никакие дипломатические шаги в отношении Японии не предпринимали без предварительного согласия ЦК[24].
В это время создалась такая ситуация, когда Японии не хватало сил для оккупации территории России как своими силами, так и с помощью белогвардейцев, а у России не было сил, чтобы вести войну с Японией и одновременно с остатками белогвардейской армии на Дальнем Востоке.
Немного позже, 9 ноября 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б), рассматривая вопросы в отношении Сахалина, постановляет поручить заместителю Главного концессионного комитета А. А. Иоффе в печати выразить протест против занятия японцами части Сахалина и упомянуть, что если они эвакуируют войска, то будут иметь права на концессии на Северном Сахалине[25]. Таким образом торг продолжился.
Необходимо отметить разногласия по Сахалину и членов Политбюро. Так, в начале 1923 г. Л. Д. Троцкий выступил с предложением продать Японии Северный Сахалин, мотивируя это трудностями, возникшими с эвакуацией оттуда японских войск, и необходимостью стабилизации положения на Дальнем Востоке в свете назревавших серьезных политических событий в Европе. Однако в конце концов благоразумие восторжествовало, вопрос о продаже Северного Сахалина больше не поднимался.
Нефтяные и угольные месторождения на Сахалине начали привлекать японских горнопромышленников еще в 1914 году. В период оккупации японское военное министерство совместно с японской горнопромышленной фирмой «Мицубиши» провело дополнительные изыскания нефтяных и угольных залежей. Результаты их были положительны.
Учитывая результаты своих изысканий и политическую ситуацию, Япония стремилась выжать из нее максимум возможного. 12 августа 1924 г. глава концессионного комитета А. Е. Минкин сообщил Чичерину о неприемлемости японских условий по Северному Сахалину. Он писал, что «японское предложение о концессионировании Сахалина является абсолютно неприемлемым. Если это предложение будет нами принято, это будет означать, что мы отдаем весь Сахалин в бесконтрольную эксплуатацию японцам. Освобождение японскими войсками Сахалина, которое будет иметь место по подписании договора, не изменит фактического положения. Изменится лишь то, что мы будем содержать на Сахалине дорогостоящий аппарат, который будет занят исключительно охраной японских интересов.
Территория, указанная в японском предложении, на которую распространяется действие концессии, охватывает почти весь Сахалин и абсолютно все известные нефтяные и угольные богатства острова. В нашем распоряжении остается лишь длинная ленточка, отрезанная от воды. Если же учесть, что согласно проекту японцев, Япония будет иметь право "рубить лес, строить портовые сооружения, железные дороги, проводить нефтепроводы, устраивать электрические коммуникации и другие предприятия, поскольку они нужны для эксплуатации концессий (а концессия свободна от всяких стеснительных условий и вопрос, нужен ли лес и другое для концессии, будет решаться концессионером)", то можно без преувеличения сказать, что фактически весь Сахалин будет находиться в руках японцев.
А беспошлинный и бесконтрольный ввоз и вывоз товаров окончательно увенчает господство Японии на Сахалине и отрежет его от нас, не менее чем он отрезан сейчас в силу военной оккупации».
Взамен Россия должна была получить 5 % от добычи нефти и угля. При этом налоги и сборы японцы не должны были платить. Россия должна была представить Японии полное покровительство и всякие льготы, а также помощь охраной.
Минкин считал, что покупать такой ценой признание России Японией абсолютно невыгодно. Он полагал, что за такую взятку можно получить безоговорочное признание со стороны крупных европейских стран. Минкин считал, что по концессионным вопросам нужно держаться с Японией общепринятых правил и не давать никаких монопольных концессий и огульных обещаний, тем более что, по его мнению, эта концессия не улучшит положения России на Сахалине и фактически не изменит его[26].