– А я думал, он спит! – с раскаянием сказал Загремел.
– Как и все. Но он маг информации, один из самых могущественных в Ксанфе. Разумеется, он знал, на что способен твой разум, и соответственно построил ответ. Теперь мы знаем, что он был прав.
– Но наши миссии – ни одна из них не завершена! Он не знал, что мы потерпим неудачу. Она задумалась, потом спросила: – Загремел, почему ты дрался с тем, другим огром?
– Он раздражал меня. Он оскорблял меня.
– Но ты пытался избежать неприятностей.
– Потому что у меня была только половина силы и я знал, что проиграю.
– Но потом ты ударил его. Ты выбил ему зуб.
– Он собирался съесть тебя. Я не мог этого допустить.
– Почему? Огры ведь так и поступают.
– Я согласился защищать тебя.
– Ты думал об этом, когда ударил его?
– Нет, – признался Загремел. – Я ударил без размышлений. Времени на них не было.
– Значит, была другая причина для твоих действий?
– Ты мой друг!
– У огров есть друзья? Он снова задумался: – Нет. Я единственный огр, имеющий друзей, и эти друзья в основном люди. Большинство огров не любит других огров.
– Ничего удивительного, – сказала она. – Итак, чтобы защитить меня, ты дважды подвергал опасности свою душу.
– Да, разумеется. – Он не совсем понимал цель этих расспросов.
– Любой истинный огр поступил бы так?
– Ни один. Естественно, поскольку у огров нет души, у них и выбора не будет. Но даже если бы у них и были души, они не стали бы...
– Загремел, неужели тебе самому не кажется, что человеческих черт в тебе больше, чем огрских?
– При данных обстоятельствах – возможно. Но в джунглях, в одиночестве, все было бы по-другому.
– Почему же тогда ты оставил джунгли?
– Я был неудовлетворен. Как я уже говорил, мне, вероятно, была нужна жена, только тогда я этого не знал.
– И у тебя могла быть прекрасная грубая огрица с лицом, красота которого заставила бы протухнуть луну, если бы ты вел себя более по-огрски. Ты жалеешь, что упустил этот шанс?
Загремел рассмеялся, впервые осознав, что ее рука касается его руки: – Нет.
– Огры смеются?
– Только злорадно.
– Итак, ты полагаешь, что отверг ответ, ради которого столько трудился. И теперь ты снова в одиночестве удалишься в джунгли?
Как ни странно, это тоже не привлекало. Жизнь, которая раньше полностью устраивала его, теперь казалась никчемным существованием.
– Разве у меня есть выбор?
– Почему бы не попытаться быть человеком? Все дело в твоей точке зрения. Люди замка Ругна, я уверена, примут тебя, они уже так и относятся к тебе. Принц Дор обращался с тобой как с равным.
– Он со всеми обращается как с равными. – Однако Загремел задумался. Стал бы принц Дор так же обращаться с ограми Огр-Ограды? Вряд ли. И тут ему в голову пришло кое-что еще. – Ты говоришь, что я заставил работать иллюзорные косящие глаза в Пустоте, потому что всегда обладал интеллектом человека, а значит, никакого парадокса здесь нет?
– Именно это я и говорю, – довольно подтвердила она.
– А как тогда быть с тыквой?
– С тыквой? – переспросила она неуверенно.
– Та тыква в Пустоте тоже была иллюзорной и не имела никакого отношения к моему интеллекту, но она тем не менее работала.
– Да, работала, – подтвердила Танди. – О Загремел, я никогда не думала об этом! Но это означает...
– ...что в Пустоте иллюзии реальны. То, что, как мы полагаем, там находится, действительно находится там, как только мы об этом подумаем: и тыквы, и светящиеся следы. Поэтому нет подтверждения тому, что я умен и без косящих глаз.
– Но... но .. – Она начала всхлипывать. Загремел вздохнул. Он не мог видеть ее несчастной.
– Тем не менее я признаю, что достаточно умен, чтобы суметь отыскать ошибки в твоих рассуждениях. Это парадоксальным образом подтверждает то, что ты сказала. Возможно, правы мы оба. У меня человеческий интеллект, а Пустота делает иллюзии реальными. – Он снова замолчал, чувствуя ее руку на своей. Какая маленькая и хорошенькая у нее ручка! – Я никогда в жизни не думал о себе как о человеке. Я не знаю, чего можно этим добиться, но по крайней мере нас это развлечет, пока мы ждем, чтобы дракониха прекратила нас искать и вылезла из пещер наружу.
Всхлипывания чудесным образом прекратились.
– Это может стать большим, чем развлечение, Загремел, – в ее голосе слышался энтузиазм.
Загремел задумался. Он представил себе людей: маленькие, не слишком волосатые, довольно слабые, но очень умные. Они ходили в одежде, поскольку их природный мех мало что защищал. Они собирали обувь с ботиночных деревьев и носки с чулочных лоз. Тут он удовлетворенно заметил про себя, что у него была куртка и перчатки – для начала. Люди жили в домах, потому что иначе дикие звери могли напасть на них во сне. Они предпочитали собираться в деревнях, поскольку любили общество. Фактически они были общественными существами и редко оставались одни.
Он представил себе, как присоединится к ним, будет ходить как человек, вместо того чтобы топать как огр. Спать на кровати, а не на стволе дерева. Есть умеренно, откусывая по кусочку, тщательно пережевывая пищу, вместо того чтобы жрать сырое мясо и глотать кости, полагаясь только на силу своих челюстей и разгрызая все, что может поместиться в пасти. Пожимать руки, вместо того чтобы сбивать с ног приветственной оплеухой. Но все усилия были тщетны, поскольку он знал, что всегда будет громадным волосатым и грубым монстром.
– Не срабатывает, – с облегчением сообщил он. – Я просто не могу представить себе, как...
Она положила вторую руку на его здоровенную лапищу. Теперь он чувствовал прикосновение ее души – ее полу-души, – поскольку их души были созвучны друг другу после того, как некоторое время они были единым целым. Казалось, их души потоком текут по рукам, переливаясь друг в друга. Он спас эту душу из тыквы, а она помогла ему спастись от огров.
Он также вспомнил, как торопилась она встать на его защиту. Как она поцеловала его. Как осталась с ним даже тогда, когда он пошел к ограм, даже когда у нее не было души. И неожиданно ему захотелось сделать ей что-нибудь приятное.
И он начал принимать ее точку зрения. Он почувствовал, как становится меньше, утонченнее, вежливее и умнее.
И внезапно пришло озарение. Возможности его разума расширились, вбирая в себя весь Ксанф, как это было, когда он был поражен проклятием косящих глаз. Но на этот раз это было не проклятие – это было осознание себя. Он стал человеком.
Руки Танди по-прежнему лежали на его руке. Он повернулся к ней в темноте. Его глаза не могли различить ничего, но мысленно он увидел все.
Танди была женщиной. Она была по-своему прекрасна. Она была умна. Она была мила. Она была верна. У нее была чудесная душа.
А он, мужчина и человек, он видел все в новом свете, несмотря на темноту. Разумом человека он заново проанализировал все. Она была его спутницей, и он понял, насколько необходимой она успела стать для него. Ограм не нужны спутницы – но они нужны людям. Остальные шесть девушек тоже были его спутницами, и они нравились ему, но Танди стала для него всем.
– Я не хочу возвращаться в джунгли один, – прошептал он. Его голос утратил большую часть огрских рычащих ноток.
– Я никогда и не думала, что ты должен жить там, Загремел. – О, как нежно звучал ее голос!
– Я хочу... – Но непомерность желания заставила его замолчать.
Однако Танди это не смутило:
– Загремел, я еще раньше сказала тебе, что люблю тебя.
– В данный момент у меня человеческое восприятие, – сказал он. – Я должен предупредить тебя, что ты не должна говорить слов, которые можно неверно истолковать.