– Почему у меня такое чувство, что ты не говоришь мне правду? - спросил он, откинувшись на спинку стула и широко расставив ноги. Я ненавидела, когда мужчины делали это в общественном транспорте, но в данной обстановке это было по-дурацки сексуально. Как будто ему нужно было дополнительное пространство для его массивного члена.
Черт. Неправильный ход мыслей, Трис.
– Почему я должна чувствовать необходимость лгать? – ответила я, вставая, чтобы отнести наши грязные тарелки на кухню, просто чтобы больше не думать о члене Джона. – Я же не какой-то смертоносный убийца, работающий на тайное сообщество. Я усмехнулась про себя, думая о том, какой дерьмовый убийца из меня бы получился.
Джон осушил последний бокал вина и присоединился ко мне на кухне.
– Нет, у тебя нет нужных вибраций для Гильдии наемников. Ты слишком... человек.
Я насмехалась.
– Еще бы. — Забавный парень. Как будто такое вообще существует. – Я думала, что сегодня ты собираешься помочь мне с диссертацией, а не глубоко нырять в мою личную жизнь.
– Кстати говоря, – он воспользовался открытием, которое я не собиралась предоставлять. – Как прошло твое свидание сегодня днем? Не может быть, чтобы все было хорошо, если ты в одиночку ходишь за китайской кухней на ужин.
Я открыла еще одну бутылку вина.
– Ты ничего не можешь с собой поделать, да? Может, мне стоит спросить, как прошло твое свидание с Джени, но я уже знаю ответ, поскольку ты здесь... со мной.
– Туше, - пробормотал он, протягивая свой бокал, чтобы я наполнила его. – Над чем ты сейчас работаешь?
Его глаза задержались на моих, пока он потягивал вино, и меня охватил жаркий прилив тепла.
– Над моей диссертацией. Мы это уже выяснили.
Он улыбнулся, а затем направился в сторону моей студии.
– Я имел в виду, что ты рисуешь? У тебя на правом предплечье брызги.
Я нахмурилась и посмотрела на конечность, о которой шла речь. Конечно, чуть ниже запястья было красно-серое пятно засохшей краски, которая слегка шелушилась. Как я не заметила этого, когда принимала душ, я понятия не имела.
Потом я вдруг вспомнила, где оставила Big’s Bunny, и задохнулась.
– Подожди, Джон, ты не должен... Но было слишком поздно: он уже был в моей студии живописи, стоял перед холстом, который я оставила на мольберте. Черт. Черт, черт, черт. Был ли он все еще там, на стуле? Или я его переложила? Почему я не могу вспомнить?
Прикусив внутреннюю сторону щеки, я поспешила в студию и попыталась незаметно оглядеться вокруг Джона, чтобы проверить, нет ли там этого розового ублюдка. Облегчение охватило меня, когда его нигде не было видно. Должно быть, я отнесла его в ванную, чтобы помыть. А может, даже засунула в ящик в спальне. Это звучало более правдоподобно.
– Расскажи мне об этом, - попросил Джон, разглядывая мой последний проект.
Я наклонила голову в сторону, глядя на абстрактные брызги цвета, затем подняла взгляд на Джона.
– Почему бы тебе не рассказать мне об этом, профессор? У тебя было довольно сильное мнение о моей живописи в Боулз.
Он наклонил свое лицо ко мне, приподняв одну бровь.
– Это совершенно иной стиль, чем автопортрет Литературной женщины, Трис.
Я ухмыльнулась.
– Я полна сюрпризов, Джон. Мой стиль меняется в зависимости от моего настроения... и задания. Тот портрет в Боулз был написан на заказ, когда я проходила неоклассическую фазу обучения.
Он слегка кивнул, вернув свое внимание к картине, с которой я возилась.
– А сейчас ты находишься в абстрактной фазе?
– Очевидно, - пробормотала я, в основном про себя. – Это был просто... терапевтический проект. Вообще-то в последнее время я работаю над натюрмортом.
Джон еще немного изучил мою незаконченную работу.
– В этом есть что-то очень знакомое. Что-то вроде... я не уверен. Мужественное? Чем ты вдохновлялась для этой работы?
Я прикусила язык, отказываясь смотреть на него, боясь выдать правду.
– Э-э, кошки, - сказала я, выбрав первое, что пришло мне в голову, и это был не ты, Джон.
– Кошки, - повторил он, хмуро глядя на картину.
– Да, Джон, кошки. Это изображение стаккато природы кошачьей привязанности. Очевидно же. — Я нахмурилась, удваивая свой бред. – Эта работа ещё не закончена. Схватив тряпку, я бросила ее на картину, чтобы скрыть ее от глаз, прежде чем он успел заметить, что угрюмый золотисто-коричневый цвет в углу был точным оттенком его глаз. – Итак... посмотрим на мою диссертацию?
Он хмыкнул в ответ, но продолжил осматривать мою студию, любопытный ублюдок.
– Какой тип натюрморта? – спросил он, взяв один из моих альбомов для эскизов и пролистав его. – Чаши с фруктами? Цветы?
Я сложила руки под грудью и посмотрела на него тяжелым взглядом.
– Я думала, ты пришел посмотреть на мои исследования, а не на мое искусство.
Положив мой альбом для эскизов на место, он быстро ухмыльнулся в мою сторону.
– Мне просто любопытно, вот и все. В прошлый раз, когда я был здесь, у меня не было возможности увидеть твои работы.
Нет, потому что я была занята тем, что взбиралась по его телу, как обезьяна по дереву.
– Ну же, Казанова, - протянула я. – Учебники здесь. Я вышла из студии и вздохнула с облегчением, когда он последовал за мной к журнальному столику, где я оставила все свои записи.
Я взяла красивый цветочный блокнот, в который я записывала все ключевые моменты, и протянула ему.
– Вот, взгляни на это. Мне просто нужно быстро в туалет.
Забежав в ванную, я стала лихорадочно искать все постыдное. Я собрала свою грязную одежду, бросив ее в корзину для белья, но нигде не обнаружила Big’s Bunny. Слава богу, он должен быть в моем ящике. И у Джона не было причин находиться в моей спальне, так что я была уверена, что все в порядке.
Это было облегчением. Поговорим о том, что это было близко.
– Все в порядке? - спросил большой сексуальный хрен, когда я вернулась в гостиную. Он сидел на моем диване, отчего он вдруг стал казаться намного меньше, чем я помнила.
Я кивнула, заняв единственное место, расположенное перпендикулярно дивану.
– Ага. Итак... я на правильном пути со своими записями?
Он посмотрел на мой блокнот в своих руках, затем прищурился на меня. Затем бросил взгляд на пустое место на диване рядом с собой.