Старшая Александра тоже так считает и часто говорит:
– Если ослика напоить, то он превращается в крокодила, а какая женщина согласится делить постель с крокодилом?
Бойцы между тем выпивают по второй не закусывая, и Власов делится:
– Мужики, слышали вчера о кровавой мясорубке на улице Демьяна Бедного? Вчера там погибло четырнадцать бандитов, мой сын в пятнашке работает ментом, все знает – никто не выжил. Говорят, из Сибири кому-то под заказ поступила партия подпольно обработанных алмазов, и бандюганы их не поделили. В одной из сгоревших машин в сейфе обнаружили два миллиона долларов. Похоже, что это были покупатели, но что-то помешало сделке, и мужики друг друга переколбасили, а алмазы пропали.
Славик Ершов недоверчиво замечает:
– А может, все это сказки и не было никаких алмазов? Просто чуваки бились за два лимона… нет чтобы по честному поделиться и разбежаться. Пожадничали – и отправились к предкам, дебилы.
Власов возмущается:
– Как это не было алмазов? Да мой сын это дело ведет, он майор в пятнашке, его стукач выдал всю информацию за полчаса до бандитской стрелки, и менты весь район обложили…
Ершов снова не верит:
– И где же тогда эти алмазы?
– Где-где – в звезде, вот где. Один самый ушлый успел с ними уйти. Все-таки темно было, он и слинял незаметно.
Тут я начинаю смеяться, и не потому, что мне смешно, а потому, что, узнав о содержимом дипломата, я разнервничался, а когда я нервничаю – я, бывает, беспричинно смеюсь (но Власов об этом не знает). Он обижается:
– Ты что, идиот? Четырнадцать человек погибло, а ты смеешься. Это оттого, что ты не пьешь, как нормальные люди, и психика у тебя из-за этого нарушена.
Я иду к своему станку и при этом улыбаюсь так радостно и широко, что заметившая это кладовщица Белова спрашивает:
– Игорь, а ты не заболел?
– Нет, – говорю я, – наоборот. Я здоровее всех!
Похоже, нам с Александрами бешено повезло. Хотя, наверное, эти алмазы будет чрезвычайно трудно продать. Но не отдавать же их ментам или бандитам, пошли они в задницу. Тем более, что теперь их отдать без проблем очень сложно. Вчера еще можно было, а сегодня уже поздно. К тому же, никто не видел, что дипломат попал к моей Шуре на балкон, иначе я бы сейчас так спокойно не работал. Труп на балконе Галкина обнаружат только через два-три дня, потом выйдут на Сидорова, а через него – на меня, значит, сегодня же нужно Сидорова увезти за город, дипломат вскрыть, а алмазы надежно спрятать. Но где? Может быть, их закопать у мамы на грядке? Но если меня чуть-чуть прижать, я тут же расколюсь, потому что очень боюсь боли. Я даже к зубному врачу не хожу, несмотря на то что один зуб необходимо полечить. Я, конечно, все буду отрицать, но только до первого акта насилия, а потом все отдам. Менты, говорят, умело пытают, не хуже мафии.
Твою мать! Ну какой же я болван, нельзя было посвящать в это дело Сидорова. Я бы мог и сам избавиться от трупа, ночью бы вынес его на улицу и бросил рядом с соседним домом. И никто бы ничего не заподозрил, а теперь такие проблемы… Хорошо еще, я посоветовался с мамой, а так что бы я делал без нее. Отличную она подала идею – отправить Сидорова к ней на дачу и подрядить его пилить там дрова, в прошлом году он целый месяц пилил за бутылку водки в день, ну и за закуску, конечно. Мама была довольна. Все, сегодня же отвожу его в Пери, куплю пару ящиков водки – и две недели он с дачи не выйдет, а там мама что-нибудь еще придумает.
А ведь я сразу, еще на Невском, когда Громов всучил мне этот кейс, почувствовал, что в нем что-то очень ценное. Ни хрена себе! Два миллиона баксов! Для скромного русского токаря это космическая сумма, рядом с которой чувствуешь себя микробом, мне бы хватило и ста тысяч.