— Кто? Кто сделал?
— Мне казалось, я могу довериться ему, — ответила она, глаза ее закрылись, по телу прошла дрожь.
Паркер потряс ее:
— Кому?
— Черт возьми, Паркер, неужели вы не понимаете? Она говорит о психоаналитике!
При этом слове Элен вздрогнула, но глаза ее оставались закрытыми; если бы не Паркер, она упала бы на пол. Через ее плечо Паркер спросил Деверса:
—Что?
— Она рассказала ему весь план. Понимаете? Не для того, чтобы направить его против нас, а просто потому, что была вне себя. Она считала, что может доверять ему, как священнику на исповеди, поэтому она и выложила этому мерзавцу все подробности.
— Где он живет?
— Я знаю только, где его приемная.
— Где телефонная книга?
— Его там нет, — сказала Элен еле слышно. Паркер отодвинул ее от себя, чтобы посмотреть на ее безжизненное лицо и закрытые глаза.
— Вы знаете его домашний адрес?
— Не знаю, он не говорил, не хотел, чтобы пациенты беспокоили его ночью.
Паркер передал Элен Уэббу и распорядился:
— Свяжите ее. А вы, — обратился он к Деверсу, — одевайтесь.
— Что мы будем делать?
— Попытаемся, если повезет, до рассвета вернуть деньги и смыться. Деверс начал одеваться.
Глава 2
У дверей висела табличка: «Специалисты Монеквуа». С другой стороны — выкрашенная в белый цвет небольшая доска со списком съемщиков: врачей, юристов, владельцев различных фирм. Имя доктора Фреда Годдена было четвертым сверху.
Это было современное здание из красного кирпича с белой отделкой; оно находилось в районе, где дорогие дома постепенно переходили в разряд дорогих офисов. Из большей части окон глядели похожие на амбразуры черные, разбитые на квадратики задние стенки кондиционеров; перед домом был высажен кустарник, полосы ухоженных газонов доходили до самой улицы. И света было больше, чем нужно; уличное освещение дополнялось двумя фонарями перед самым домом, горящими круглосуточно.
К торцу здания подходила плохо освещенная дорога. Уэбб выключил фары за три квартала от дома; подъезжая, он свернул на эту дорогу, продолжая двигаться в полной темноте. Слева от них тянулась кирпичная стена, справа — высокая изгородь; обе были еле видны. Когда под колесами зашуршал гравий, Уэбб затормозил и выключил зажигание.
Они втроем уместились на переднем сиденье, Деверс сидел в середине. Паркер, открыв дверь, вылез из машины; вслед за ним — Деверс. Уэбб отвел машину на противоположную сторону. Когда Паркер открыл дверь, свет внутри машины не зажегся: его заранее отключили. Оставив двери открытыми, они почти в полной темноте стали искать вход.
Если бы они старались не оставлять следов, эта процедура заняла бы у них полчаса или даже больше, но сейчас их заботило только время. Уже через три минуты они нашли задний вход и стали быстро подниматься по лестнице на второй этаж.
На матовых стеклах дверей в офисе золотыми буквами были написаны имена съемщиков. На одной из них они прочли: «ДОКТОР ФРЕД ГОДДЕН». За матовым стеклом мерцал тусклый желтовато-красный свет.
Прислонившись к стене так, чтобы его не могли видеть из офиса, Паркер тщетно нажимал кнопку звонка. Тогда он толкнул дверь, и она поддалась. Дверь была незапертой.
У всех троих в руках были пистолеты. Деверс оставил было свой в сторожке, но Паркер захватил его с собой.
Паркер медленно нажимал на дверь. По-видимому, пружины не было, а открывалась дверь туго, верно, петли давно не смазывались.
Образовалась щель, и Паркер осторожно просунул голову. Он увидел приемную: угол дивана, часть письменного стола, полуоткрытую дверь в коридор. Свет шел из кабинета.
Ни звука. Полностью открыв дверь, он после секундного колебания вошел внутрь. Никого.
Деверс и Уэбб прошли вслед за ним. Осторожно подошли к следующей двери, и снова Паркер заглянул внутрь, сжимая одной рукой пистолет, а другой опираясь на стену позади себя, чтобы в случае опасности резко отпрянуть.
Снова письменный стол, но побольше. Узорчатый ковер. Застекленные книжные полки. Зажженная лампа под оранжевым абажуром на углу стола.
Ни звука, ни шороха. Паркер, как и прежде, осторожно вошел внутрь — все спокойно.
Сейчас он увидел всю комнату. Вдоль левой стены стояла софа, у ее дальнего конца — кресло. Пара ламп, картотека, шкафчик с историями болезней, кофейный столик перед софой.
Звук. Из-за стола.
Паркер бросился на пол. Он лежал на ковре, прислушиваясь; потом повернул голову и всмотрелся в темноту под столом: рядом с ножками передвижного офисного столика он увидел направленные на него глаза.
Человек лежал на спине, голова была повернута в его сторону, глаза медленно открывались и закрывались.
Паркер вскочил на ноги. Слева был выключатель. Он резко нажал на него, и лампы дневного света, укрепленные на потолке, осветили комнату. Вошли Уэбб и Деверс.
Лежавший на полу был высокий, грузный мужчина, но весь какой-то расплывшийся, дряблый. На нем были потертые коричневые оксфордки, грязные коричневые брюки, старый широкий темно-зеленый свитер. На свитере в двух местах — на груди и животе — спекшиеся сгустки темно-красного цвета. Темная тонкая струйка тянулась по щеке от рта до уха, теряясь в волосах. Должно быть, раньше его голова лежала иначе. Когда он услышал, что в комнату вошли, он, наверно, повернул ее к двери. Сейчас человек лежал без всякого движения.
Деверс, обойдя стол с другой стороны, оказался рядом с головой парня.
— Мертв? — спросил он.
— Нет еще. Знаете его?
— Вряд ли. Я не вижу его лица.
Паркер, опустившись на одно колено, взял раненого за подбородок и повернул его голову к Деверсу. Тонкая струйка крови потекла теперь с другой стороны рта. Глаза открылись. Затем медленно закрылись, потом снова открылись. Взгляд был бессмысленный.
Деверса замутило. Он покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Я не знаю, кто он.
— Вы его никогда не видели?
— Никогда. Я бы его запомнил. Паркер отпустил подбородок, и голова легла на прежнее место. На большом пальце левой руки Паркера остались следы крови. Он вытер его о свитер парня, затем повернул тело так, чтобы добраться до заднего кармана, где, как он рассчитывал, лежал бумажник.
Бумажник был на месте. Паркер нашел в нем водительские права и прочел вслух имя.
— Ральф Хохберг. Вам говорит что-нибудь это имя?
— Ничего, — ответил Деверс.
Хохберг лежал вверх лицом, глаза смотрели на потолок, мигая медленно и безостановочно. В горле что-то забулькало.
Деверс сказал:
— Он захлебнется собственной кровью. Паркер, повернув голову Хохберга так, чтобы кровь вытекала изо рта, встал.
— Они были здесь, — сказал он скорее себе, чем Деверсу. — Годден и этот парень.
Только двое? Должно быть, они поссорились.
— Годден не взялся бы за дело, если бы у него был один помощник, — возразил Деверс. — Вдвоем не пойдешь против трех профессионалов, даже если нападаешь внезапно... Нет, нет, по крайней мере, должно быть трое против троих. Думаю, он взял бы и больше людей, если бы нашел. Как вы думаете, этот парень — его пациент?
Подошел Уэбб с конвертом. Пока Паркер и Деверс занимались раненым, он обыскал комнату и просмотрел шкафчик с историями болезней.
— Больше никого, — сказал он. — Ящики здесь, за софой. Пустые.
— Наверное, здесь они делили деньги, — предположил Паркер.
— Я нашел вот это. — Уэбб протянул конверт.
Паркер взял письмо. Оно было адресовано доктору Фреду Годдену, 16, Роузмонд-роуд, Вест-Монеквуа, штат Нью-Йорк. Это не был адрес офиса.
Передавая конверт Деверсу, Паркер спросил:
— Вы знаете город. Это жилой дом?
— Уверен. Вест-Монеквуа, высший класс.
— Поехали, — сказал Уэбб.
Глава 3
Роузмонд-роуд грациозно извивалась между кирпичными ранчо и современными каркасными секционными особняками; у каждого такого дома с наклонной крышей были лужайки, широкие подъездные дороги, гаражи, телевизионные антенны. Было полчетвертого, и дома стояли в полной темноте, лишь изредка то тут, то там мерцал в окне слабый огонек ночника.