«Будь в осень иногда душой со мною здесь, –
И буду я как парк – тобой исполнен весь,
Бродя в безмолвии поблекнувшего парка».
За речью
Подступает предслезная дрожь,
Срыв звенящего голоса…
Чуть колышется светлая рожь,
Отделяется колос от колоса.
Манит в тень удлиненную стог
Сена слабо душистого.
Изнемог. Подошел и прилег.
Барабанит кузнечик неистово.
Подошла. И присела. И взор
Затенила ресницами,
Оглядев желтоватый узор,
Испещренный согбенными жницами.
Вновь затворы опущенных вежд
Светозарно раздвинула.
Взором, полным бесплотных надежд,
Отуманенным взором окинула.
Не колыхнется спелая рожь.
Колос ластится к колосу.
Подступила предслезная дрожь.
Близок срыв напряженного голоса.
Стансы
«Вновь увидав ее, к которой, так мятежно…»
Вновь увидав ее, к которой, так мятежно
Волнуяся, рвалось все существо мое;
Которую познав, постиг я бытие,
В одной узрев весь мир, раскрывшимся безбрежно;
В которой видел я мерцание свое
Преобразившимся так радужно и нежно, –
Вновь увидав, вновь увидав ее,
Я должен был сюда явиться неизбежно,
Вновь увидав ее.
«Явиться в те места, где оба наши сада…»
Явиться в те места, где оба наши сада
Один с другим слились, как с нею красота,
И между ними ввысь воздушно поднята
Была волнистая дощатая ограда;
И где была она прозрачна и чиста,
Где былью облеклась волшебная баллада, –
Явиться в те места,
Где в каждый миг влилась небесная услада.
«Теперь уже весна. С берез, дубов и елок…»
Теперь уже весна. С берез, дубов и елок
Давно фата зимы на землю сметена;
Пусть на земле слепит покрова белизна –
Под ним, истонченным, отчетливо слышна
Гульливая струя, она буравит полог,
А солнце сверху жжет, а день так дивно долог…
Теперь уже весна,
Сосна и кипарис льют аромат с иголок.
«Недвижимо стою я долго пред решеткой…»
Недви́жимо стою я долго пред решеткой,
Воспоминаний рой творит мечту мою;
То в ветре аромат ее волос я пью,
То в ветках лик ее рисуется мне чёткий.
То слухом уловив журчащую струю,
Я грежу, что ручей звучит ее походкой.
Недви́жимо стою,
Не чуя времени, сияющий и кроткий.
«Вернутся ли они, – дни Августа, не Мая…»
Вернутся ли они, – дни Августа, не Мая, –
Когда – она и я – бродили мы одни,
То молча, то в речах всю душу изливая;
Когда зажглися нам бессмертные огни,
И воплотилась в нас вся Тайна мировая? –
О, эти вечера! О, сказочные дни!
Вернутся ли, вернутся ли они,
Дни несказанного исполненные рая, –
Вернутся ли они?..
Два отрывка
I. (В саду)
Четыре месяца назад
Здесь были ты и я,
Исполнив каждый шаг и взгляд
Блаженством бытия;
Я говорил: «Тебе я брат,
И ты – сестра моя».
День тот был праздником у всех:
И травы, и цветы
Околдовал твой светлый смех
И хвои, и листы
С игрою солнечных утех
Заворожила ты.
Любовно сон земной храня,
Мы не стремились ввысь.
К земле таинственно маня
Сосна с сосной сплелись.
И – что же? все же в блеске дня
Мы с неземным слились.
Раздвинув полог голубой,
Свободны стали мы;
С царевной князь, и раб – с рабой,
Мы вышли из тюрьмы;
Со стражей был недолог бой –
И взорваны холмы.
Когда прозрачных капель звон
Нам пал, струясь, в лицо, –
Нас не заставил, помнишь, он,
Спасаться под крыльцо.
Был мир – наш храм; земля – амвон;
И радуга – кольцо.
Весной по роще, взгляд во взгляд,
Бродил с тобою я;
Надела свадебный наряд
Природа, рай тая;
И выси пели: «Он – твой брат!» –
Тебе, сестра моя.
II. (На выставке)
Когда, из города гонимы,
Свой путь направили одни мы
В обетованные края, –
В нас были так неуловимы
И зов, и пламя бытия;
Мы были точно херувимы
В раю безгрешном – ты и я.
Но перед тем, по бездорожью,
Цветочной выхоленной ложью.
С тобой упились мы полно:
То не был луг с волнистой дрожью,
То не был миг, где все – одно,
И те часы нам волю Божью
Исполнить было не дано.