— Ох, ну нам тоже надо садиться, — Даша махнула рукой. — Рада была вас увидеть. Если что, я в первом ряду.
После того, как мы с Антоном тоже уселись на свои кресла, на сцене, освещённой маленькими, но мощными лампами по бокам навесного потолка в форме облака, из-за стола справа поднялся ведущий. Им был старший научный сотрудник отдела неврологии, кандидат медицинских наук Василий Елизарович Ковалевский. Худой и длинный, с ростом под два метра, в своём чёрном костюме он был похож на столб, а его блестящая лысая голова, казалось, вот-вот упрется в потолок.
— Что-то его лысина уж сильно сверкает. Такое чувство, что он натер её мёдом твоего папы, — вполголоса сказал Антон, пока Ковалевский вновь приветствовал всех и перечислял докладчиков следующей половины конференции.
Я улыбнулась. Вчера папа, несмотря на наши протесты, положил нам ещё и мед, и Тим утром в нашем общем диалоге предложил отдать лишние банки ему — разыграть одного знакомого, страдающего проблемой потери волос на голове.
— Итак, тема следующего доклада — ««Нервное волокно: новые возможности нейротрофического фактора». Докладчик — Михаил Павлович Филин, доктор медицинских наук, лауреат Нобелевской премии. Главный научный сотрудник отдела неврологии, по совместительству глава этого отдела, а так же директор нашего НИИ патологии человека!
Зал взорвался аплодисментами, когда на сцене появилась фигура мужчины в серебристом костюме — костюме, который стоил больше, чем наша с Антоном двухкомнатная квартира в новостройке Коммунарки, приобретённая четыре года назад.
Сыну прежнего директора НИИ, перенявшего после отца пост около шести лет назад, не так давно исполнилось сорок, но выглядел он лет от силы на тридцать с небольшим. А в своих постоянных интервью и на глянцевых фото журналов (от всех видов научных до некоторых светских) и того меньше. Внешне МиФи (этим произведённым от сокращения имени и фамилии прозвищем его часто называли как сотрудники НИИ, так и журналисты) и сам был глянцевым до приторности. Все его костюмы, сшитые на заказ у известных модельеров, умелым кроем выгодно подчеркивали мускулы — спортивную форму молодой доктор наук и наследник денежной империи явно старался поддерживать. Лицо Михаила было красивым, породистым, словно выточенным из камня талантливым скульптором — ни единой неправильной черты. Даже волосы, однозначно подстриженные в самой лучшей парикмахерской, были не просто тёмно-русыми, а с медово-карамельным оттенком, словно на них когда-то просыпалась золотая пыль. Если добавить к этому портрету завораживающий блеск голубых глаз, а также такие данные, как превосходно поставленный тенор с приятными, успокаивающими интонациями, эрудицию и прекрасные манеры воспитания, создастся полное впечатление, что ты имеешь дело не с обычным мужчиной, а каким-то неземным созданием. О том, что это не совсем так, напоминала лишь одна деталь внешности, которая немного выбивалась из общего ряда: между его идеально ровными белыми зубами были большие промежутки. Поэтому, когда МиФи улыбался или смеялся, он жутко напоминал крокодила, и мне от этого становилось как-то не по себе — так же, как и от его вежливой бесстрастности. Но сам он, видимо, считал это своеобразной фишкой — иначе давно бы избавился от данной проблемы, пролечившись у ортодонта.
Но одного отрицать было точно нельзя: Филин-младший был очень умён. Получивший высшее образование как в России, так и в Европе, он в свои годы достиг уже небывалых высот, самой значимой из которых стала Нобелевская премия, присужденная ему в прошлом году за открытие в области нейрофармакологии. Многие пророчат ему славу таких великих учёных, как Ньютон, Эйнштейн, Менделеев и Ломоносов, и, к слову, абсолютно не зря. Несмотря на это, те же самые люди высказывали сомнения относительно назначения молодого Филина на пост руководителя трёх крупных организаций после того, как одним декабрьским вечером страшная автомобильная катастрофа унесла жизни Павла Матвеевича и его дочери Виктории, старшей сестры Михаила (которую соответственно называли ВиФи). Но опасения были напрасными. Да и сам Филин, как впоследствии оказалось, мало участвовал в руководящих вопросах, предоставив это оставленному в должности папиному заместителю Даниле Ивановичу Звягину. Время своё он предпочитал проводить за исследованиями, написанием статей и выступлениями на различных мировых конференциях, параллельно руководя отделом неврологии.