— Здравствуйте, мои уважаемые коллеги, а также не менее уважаемые гости нашего научно-исследовательского института! — приятно улыбаясь сомкнутыми губами, проговорил Михаил в микрофон. — К сожалению, я не смог присутствовать на сегодняшнем открытии конференции и поэтому выражаю огромную благодарность моему заместителю в отделе неврологии, Дашкову Максиму Юрьевичу, заведующему лабораторией изучения нейродегенеративных процессов, который любезно согласился произнести вступительную речь. Но вот я здесь, и рад поздороваться с вами лично.
Все снова зааплодировали. Он глубоко вздохнул и посерьёзнел.
— Когда-то известный американский учёный-невролог и нейрофизиолог Оливер Сакс сказал: «Неврология должна совершить огромный прыжок — от механистической модели к личностной, обращённой на себя модели мозга и разума», — благоговейно произнёс директор. — Он говорил, что если такое случится, это будет самая значительная революция нашего времени. А также отмечал: признаки того, что это может произойти, уже есть.
Сделав эффектную театральную паузу, Филин продолжил:
— От себя и своих коллег я хочу сделать заверение: мы активно стремимся к этому моменту. Все вместе: в активном сотрудничестве с другими крупными научными институтами и кафедрами ведущих мировых вузов. Мы — мировое научное сообщество, объединившееся ради достижения великих целей. Благодаря нашему упорному труду и вызывающей уважение самоотдаче во имя новых животрепещущих открытий мы шаг за шагом подводим мир к наступлению новой эры в неврологии!
Речь Михаила была внятной, чувственной. Настолько красивой и правильно поставленной, что не проникнуться ею было невозможно. Его слова были пронизаны искренностью и чистой, как кристалл, верой. Сейчас он походил на могущественного, преисполненного силы полководца, уверенного в победе и правильности предстоящего сражения. Готового вести за собой толпы многотысячной толпы, подобно Данко, освящая дорогу пламенным сердцем, пылающим огнём пылкой любви к своему делу. Я буквально представляла, как сердце каждого в этом зале бьется сейчас в такт его словам и также стремится вырваться из груди, чтоб дотянуться до горящего собрата, присоединить свое тепло.
— Уже завтра я вновь улетаю обмениваться опытом с нашими австралийскими коллегами из Мельбурна. А пока что я счастлив первым сообщить вам о завершении большого исследования, посвящённого изучению возможностей регенерации нервных волокон, и его результат, который — я не преувеличиваю — уже сейчас способен осуществить большой сдвиг вперёд в таких отраслях медицины, как неврология и нейрохирургия.
Филин обратил внимание на экран с названием презентации.
— Пять лет назад я лично спланировал, а затем возглавил этот проект. Под моим началом также работала группа людей из моего отдела, — он перечислил несколько имен и фамилий. — Пять лет нашей тщательной, кропотливой работы, и вот мы наконец-то пожинаем плоды, — лицо Филина светилось от гордости. — Ладно, хорошо. Чтоб вы не сгорали от нетерпения, я забегу вперёд и кратко расскажу суть: нам удалось значительно модифицировать фактор роста, трофики и защиты миелинового волокна BDNF, который локализуется наолигодендроцитах. Для облегчения работы с ним нам удалось искусственно его уменьшить, а затем благодаря ряду испытаний — увеличить его продолжительность жизни. А кроме того, усилить его влияние на белок trkB, который стимулирует рост миелина, нашего известного изолирующего вещества нервной ткани. И на основе всего этого в скором времени мы планируем выпустить новый лекарственный препарат, который поможет миллионам и миллиардам пациентов во всём мире.
Все зааплодировали.
— Но есть ещё кое-что. То, в чем хочу признаться вам здесь и сейчас, — лицо докладчика сделалось грустным. — О необходимости этого исследовании я задумался пять лет назад — именно когда в моей жизни произошли… трагические события.
В зале наступила тишина.
— Я полагаю, все слышали об автомобильной аварии, в которой погибли мой отец, Павел Филин, и моя сестра Вика.
На лице его отразилась глубокая печаль, коей был наполнен и голос, а глаза заблестели.
— Говорят, он сам был тогда за рулем, — прошептала, наклонившись ко мне, какая-то полная женщина с короткой рыжей стрижкой, сидевшая справа, — очевидно, изнывала от желания прокомментировать сказанное выступающим. — И что до сих пор считает себя виноватым. Конечно, это было не так — но Ми такой добрый и сопереживательный! Я думаю, он уверен, что всё равно должен был всех как-то спасти.