Если бы не это, я давно была бы мертва. Я смирилась с тем, что этого со мной никогда не произойдёт. Так бы и вышло. В других обстоятельствах так бы и вышло.
В обычных, а не трагических.
Он говорит, что я для него значу больше, чем остальные. Ему важно, чтоб я следила за внешним видом. По этой причине мне позволены привилегии: использование для данной цели колюще-режущих предметов не раз в месяц (как, с его слов, положено другим пленникам), а раз в неделю. Но, как и все, я начала получать их «после сорока дней адаптации и снижения общей аффективности» — то есть с первого сентября. Всё это длительная и тягостная процедура: перед тем, как положить максимально защищенные от острых углов пилку и ножницы обратно в лоток и поставить тот на платформу, я каждый раз показываю лично ему на камеру. Химик никогда не допустит, чтобы у меня было оружие против него.
За стеной справа снова слышны женские крики. Я помню точное время, когда впервые услышала их: позавчера утром, ровно в семь часов и одну минуту. Я знаю, почему это произошло именно тогда, шестьдесят секунд понадобилось бедняге, чтоб отойти от шока и понять, что она находится в сущем аду.
Мне её жаль, но я ничем не могу помочь. Остаётся только надеяться, что участь, уготованная ей, окажется не слишком мучительной и смерть заберёт её быстрее, чем над ней успеют вдоволь поиздеваться.
За эти два дня она кричала ещё четыре раза: вчера и позавчера — в обед и вечером. Я чувствовала себя так, будто нахожусь рядом, и душа моя изнывала от боли. Я плакала и зажимала руками уши, но очередной её крик нельзя было предугадать. Тогда я шла в санузел, где включала воду, и сидела на душевом поддоне столько времени, сколько могла выдержать, стараясь при этом непредставлять, какие ужасы творят с несчастной прямо за этой стенкой. Такое поведение отчасти походило на трусость и малодушие, и мне было стыдно. Но той частью коры головного мозга, отвечающей за рациональное мышление, я понимала, что сделать что-то для этой женщины мне не представлялось возможным.
Помимо ужаса и чувства жалости к ней, я испытывала… нет, не облегчение. Чувство, сродное тому, что испытывают друг к другу ученики на уроке особо злого и несправедливого учителя. «Мы в сущем кошмаре, но терпим его вместе, и коллективный дух нас бодрит». Правда, в данной ситуации связь эта была односторонней — о моём существовании соседка по несчастью пока что могла только подозревать. Иногда мне хотелось ей что-нибудь крикнуть, но каждый раз эта идея теряла смысл, едва я решалась открыть рот. И мне оставалось вновь и вновь слушать тишину, надеясь, что с женщиной пока всё хорошо. Я хотела, чтоб к ней не притрагивались как можно дольше, и понимала, что теперь моё душевное состояние будет зависеть, в том числе и от того, что происходит за стеной.
Этот ублюдок был прав. Избавиться от привязанности к кому-то — не в моей власти. Сложнее для меня только её не приобретать.
Теперь я была не одна.
Но я и так не одна!
Снова шевеление. А сразу за ним — слабый, но уже различимый толчок.
Я взглянула на контейнеры с завтраком у двери. Уже долгое время я не притрагивалась к ним раньше, чем через три часа, зная, что вид еды лишь усугубит моё плохое самочувствие. Однако сейчас я подумала, что справлюсь.
Подойдя к двери, я сразу же разглядела обёрнутую пищевой плёнкой пластиковую подложку, в которой покоилось филе слабосолёной форели. От одного вида некогда любимого лакомства на меня накатила дурнота. Глубоко выдохнув, я медленно отошла к кровати и села на неё, стараясь прийти в себя.
Всё больше не будет как прежде. Теперь мне придётся это принять.
То, чего я так долго боялась признать, стало для меня, наконец, очевиднее, чем когда-либо.
Я не могу видеть, как меняется внешний мир в связи со сменой времён года и погодных условий. Но за одной последовательностью изменений наблюдать мне всё-таки суждено.
Той, которая происходит уже внутри меня.
Я посмотрела на свою белую комбинацию одежды. Теперь штаны и футболка отнюдь не болтались на мне свободно, но пока что я в них влезала.
Положив ладонь на округлившийся живот, я вновь почувствовала изнутри небольшой толчок. Вновь, как в первый раз неделю назад, я с восторгом и страхом подумала, что это — самоенеобычное ощущение в моей жизни.
Глава 14
От разнообразия кухонной утвари уже разбегались глаза, однако ни один из представленных на сайте вариантов кофеварки не подходил на роль достойного презента начальнику. Вздохнув, я перехватила телефон поудобнее и открыла сайт следующего магазина. Взору моего вновь предстали модели, цвета которых варьировались от чёрного до металлически-серого.