Да и папашины постоянные командировки вкупе с не менее постоянными пьянками и изменами в периоды краткого пребывания в столице не улучшали семейной атмосферы.
Никита охотно прогуливал школу, воровал у мамы чудовищные сигареты «Золотое руно», а в восьмом классе ход дошёл и до гэдээровского ликёра. Пьяный в зюзю Никита не придумал ничего лучшего, чем повести своих ободранных друзей на экскурсию в опостылевшую школу. Там шпана, движимая пещерной классовой ненавистью к детям партийной элиты, заперла старенькую вахтёршу в раздевалке и устроила полный раскардаш с битьём стекол и рисованием усов на портретах отличников.
Папе пришлось срочно возвращаться из весьма выгодной командировки в Венгрию и улаживать проблему.
– Директриса, гадина! Венгерские сапоги её не устраивают, итальянские подавай! Где я, блин, ей итальянку найду с сорок третьим размером? Не баба, а кавалергард какой-то! – папашка вытер пот со лба и опустился на стул.
Мама отставила в сторону измазанный по краю помадой чешский хрустальный фужер:
– Это всё ты, твои гены, Масловские! Его постоянно к быдлу тянет!
– Ну, а ранняя тяга к алкоголизму у него твоя. Ты же с утра пьёшь каждый день!
– Да! Да, я пью! Господи, ты же всю жизнь мою загубил! Алкаш и бабник! И ещё вор! А ведь я… Я могла сейчас у Марка Захарова примой быть!
– Не смеши, «Прима» без фильтра. Моршанской табачной фабрики. Если б не я, сейчас бы ты в Урюпинском доме культуры зайчиков играла.
Опустошенный фужер, запущенный треморной рукой, впечатался в крепкий генеральский лоб. Хрустальные брызги разлетелись по кухне.
Голову забинтовали и помирились. Начали думать, что делать с этим подонком.
– Понятно, что в суворовское. Но тогда в Калининское, там Петька зампотылу служит, прикроет, если что.
Никита закатил истерику. В кадетку он категорически не хотел. Однако папашка был непреклонен.
В день медкомиссии Никита в туалете училища ополовинил с горла бутылку болгарского бренди, наблевал на стол комиссии и тут же был признан годным. Вступительное сочинение Никиты состояло из заголовка и одного предложения – предложения отправиться всем на три буквы. Кто-то замазал крамольную фразу и чётким почерком написал о трудной судьбе лишнего человека в царской России.
Никита понял, что бороться с папиными связями и безграничными возможностями бесполезно, и покорился судьбе. По выпуску он отправился в Ульяновское училище горюче-смазочных материалов. Династические соображения были ни при чём – там трудился начальником учебного отдела папашкин приятель.
Все увольнения у курсанта Маслова проходили под копирку. Он прямиком через КПП заходил в гастроном, покупал две бутылки портвейна, выпивал их за углом и через полчаса, заботливо поддерживаемый под руки училищным патрулём, препровождался на губу.
За всё время учёбы Никита ни разу не был на танцах в Доме офицеров – он просто не мог до него добраться.
После выпуска наш герой предсказуемо оказался на тёплой должности в бригаде материального обеспечения Генерального штаба и начал спиваться катастрофическими темпами.
Отчаявшийся папашка решился на неординарный шаг. В 1985 году Горбачёв учудил с сухим законом. И это мудрое решение тут же продублировали младшие братья – монголы. Причём ещё жестче: талоны на водку выдавались только по месту работы, спекулянтов спиртным нещадно сажали. У советских офицеров теоретически не было шансов как-то её, родимую, достать. И через границу провозить запрещалось.
Наивный Маслов – старший решил, что в таких условиях сыночек избавится от пагубной привычки. Непонятно, почему на него внезапно напало умственное затмение. Он вдруг забыл о море разливанном технического спирта, о прапорщиках – умельцах, способных гнать самогон из томатной пасты, гороха, сухой картошки… Да хоть дизтоплива и стирального порошка! Были б дрожжи.
Так на должности начальника службы горюче-смазочных материалов Чойренской армейской рембазы оказался старший лейтенант Маслов.
Очень быстро устроился тёплый триумвират из начвеща, начпрода и начальника службы ГСМ. А что им, болезным: в наряды ходили редко (да их и не ставили, боясь непредсказуемых последствий), в командировки на ремонт не ездили. Весь личный состав – пара прапорщиков-прощелыг.
Короче, санаторий с регулярными обильными возлияниями через употребление технического спирта, который щедро выделялся на обслуживание вооружения и техники. Например, на средний ремонт зенитной самоходной установки «Шилка» полагалось больше тридцати литров отдающей ацетоном и резиной гадости.