— Это точно.
Она тянется к сумочке на столе в гостиной.
— Подожди. Есть еще один тест.
— Ты собираешься заставить меня прыгать через обруч? Блин. Ты непредсказуема.
Она фыркает.
— Не думаю, что выбор моих трусиков был сложной задачей. Но как бы то ни было, это тест для меня. Последнее испытание, чтобы убедиться, что я готова идти в магазин твоего отца, ведь это наше первое появление на публике — мистер Холидей и его невеста.
Я скрещиваю руки на груди, ожидая, что она будет делать дальше.
Она смотрит прямо мне в глаза, ее губки сжаты в прямую линию, выражение лица необычайно серьезно.
— Мне нужно, чтобы ты попытался выщекотать правду из меня.
Я скептически приподнимаю бровь.
— Серьезно?
— Абсолютно. Ты же знаешь, что это моя слабость, — говорит она, кивая, и начинает отступать к серой мягкой кушетке, опускаясь вниз в море синих, красных и фиолетовых подушек. Ей нравятся цвета драгоценных камней. Когда она ложится на подушки, золотые пряди ее волос веером рассыпаются на подушке ярко-синего цвета.
— Вперед, — командует она, — мне нужно знать, что я не сдамся. Мне нужно доказать себе, что даже пытка щекоткой не заставит меня открыть тайну моего лучшего друга.
Я расстегиваю манжеты и закатываю рукава своей рубашки.
— Не щади меня, — говорит она.
— Не в моем стиле.
— Заставь меня извиваться. Сделай это чистой пыткой. Заставь меня захотеть отказаться от всего этого. Это единственный способ, который позволит нам узнать, действительно ли я смогу справиться с этим в течение следующей недели.
Я расставляю руки пошире.
— Что тут скажешь, Мамонтенок? Я верю в тебя.
А потом бегу к дивану и приступаю. Я вцепляюсь ей в бока и свирепо щекочу — и пусть это Шарлотта, я не собираюсь униматься. Отдаваясь моменту, я щекочу ее ребра, и через наносекунду она начинает извиваться.
— Признайся, ты на самом деле не помолвлена со Спенсером Холидеем, — говорю я, как жестокий экзаменатор.
— Он будет моим мужем, я клянусь, — она вопит, а я щекочу ее сильнее.
— Я не верю тебе. Говори правду. Это все игра. Он заставил тебя сделать это.
С визгом она мечется взад и вперед в дикой попытке отползти подальше от меня. Неудержимый смех сотрясает все ее тело.
— Я всегда была от него без ума.
— Не верю! — кричу я, вцепившись в ее бедра. Она вполне могла бы быть угрем — так настойчиво пытается сбежать. Она практически полностью зарывается в подушки, чтобы избежать моей щекотки. Но я сильный и удерживаю ее. Мои пальцы движутся вверх по ее ребрам, и она вся извивается, выгибая спину.
— Боже мой, нет!
Черт возьми. Кажется, я защекотал ее до предела. Она героически переносит пытку. Ее лицо искажено, нос сморщен, а рот широко открыт от беспрерывного смеха.
— Почему? Почему ты без ума от него? — требую я, изо всех сил стараясь лишить ее контроля. Это и происходит — она прижимается коленом к моему животу, пытаясь меня остановить. Я блокирую эти попытки, и ее коленная чашечка упирается в мое бедро. Даже не больно.
— Потому что, — говорит она, тяжело дыша, ведь мои пальцы все еще бегают по ее бокам, — он заставляет меня смеяться.
Теперь я рядом с ее подмышками.
— Почему еще?
— Потому что он открывает для меня двери, — говорит она, переходя на визг на последнем слове, ибо я достигаю ее наиболее чувствительного к щекотке места.
— Еще одна причина, — требую я, когда она попадает в ловушку между моих ног, оказавшись прижатой бедрами к кушетке.
Ее смех внезапно прекращается, а глаза округляются.
— Он огромный, — говорит она шепотом. Мы оба молчим несколько секунд. Потом я одобрительно киваю и заканчиваю мучения.
— Ты доказала свою преданность нашему делу.
Я смотрю на нее сверху вниз. Волосы рассыпаны в диком беспорядке, черная блузка задралась, оголив живот и демонстрируя несколько сантиметров нежной плоти. Ее прерывистое дыхание делает меня твердым. Это тот момент, когда я должен слезть с нее. Я действительно должен. Она больше не двигается. Она не борется со мной. Я должен остановиться, взять ее за руку и пойти за кольцом. Но ее глаза кажутся другими. Я никогда не видел их такими. Что-то похожее на уязвимость мелькает в них.
— Мы должны попрактиковаться, — говорит она тихим голосом, и ее слова оседают в воздухе, словно снежинки.
— Попрактиковаться? — повторяю я, потому что и так знаю, что она имеет в виду, но, вместе с тем, не хочу ошибиться в своих предположениях.
Она приоткрывает рот и скользит языком по нижней губе.
— В том, что мы делали на улице. Чтобы было правдоподобно.