Позади пронзительно закричала Маарми. Принт увидел, как удивленно приподнялись брови телефонистки: на секунду лейтенант испугался, все же сегодня он серьезно превышал собственные полномочия. Тут же разъединившись, он бешено посмотрел на девушку.
—Сейчас ты у меня попляшешь, — изрек он поднимая свой прибор.
Раскрутилась рукоятка, и электрические разряды забегали по телу пленницы. Принт спокойно наблюдал за ее судорогами.
—Это только начало, — злобно пояснил офицер.
Он сделал еще несколько поворотов колесика, и Маарми, как безумная, забилась в кресле. Но его снова прервали, не дав спокойно насладиться упоительной процедурой.
—Вас требуют к рации, что-то серьезное, — передали из-за двери.
Лейтенанту опять пришлось выключить свою адскую машинку, весь мир был сегодня против его радостных начинаний. Он вышел вон. Внутри бронетранспортера он протиснулся между сиденьями и в услужливо поданном наушнике испил прелесть неудовольствия штаб-майора Питцера.
—Сколько вас можно ждать, лейтенант? Чем вы там занимаетесь?
—Виноват, господин майор, — скороговоркой ответил Принт, меняясь в лице.
—Немедленно в квадрат шестнадцать — тридцать два. Там какие-то подонки забаррикадировались в помещении банка, и «белые каски» без нас не справляются, никак не выбьют их оттуда. Берите всех солдат.
—Все понял, господин штаб-майор.
Принт вытер пот и облегченно вздохнул. Он высунул голову в люк:
—Эй, Гарц, всех сюда. И развяжите эту стерву.
Через полторы минуты электроброневик, взвыв, тронулся с места.
Маарми и ее отцу, можно сказать, сильно повезло — баритон-лейтенант полиции Принт оказался загруженным в этот день по уши, а далее он сменился с дежурства, а еще далее момент был окончательно упущен, и интересы «патриотов» распылились на другие дела, не имеющие отношения к Радлифу Toy.
ПИРАМИДА ВЛАСТИ
Вершина
Нынешний владыка Империи Эйрарбаков, самой большой по площади и самой многонаселенной страны планеты, занимающей почти целиком наибольший материк, оказался у власти скорее в результате стечения обстоятельств, чем благодаря происхождению: отпрысков предшествующего императора Масиса Семнадцатого в державе имелось достаточно много, слишком любвеобильным властелином был этот самый Масис. Сын малоприметной фрейлины, император Грапуприс воспитывался все свое отрочество кое-как и где-то на задворках метрополии. Судьба не наградила его никакими выдающимися способностями, был он не болезненным, но и здоровьем не блистал, образование получил, но было это скорее одно название, вернее титул, чем суть. Пока после загадочной смерти Масиса шла тайная борьба за престол, в которой, как известно, все средства хороши, и смерть, с избирательностью гурмана, выдергивала в свои объятия самых чистокровных и наделенных честолюбием отпрысков древнего рода, проявляя в этом промысле изрядную изобретательность, будущий повелитель совсем не готовил себя к служению родине, рос он подобно траве, и в голове его был такой же дремучий бурьян. Однако проносились циклы: власть в гигантском колониальном монстре временно захватывали различные коалиции, не достигая в этой борьбе значительного преимущества над соперниками; очередных властителей косили несчастные случаи в виде ядов, бомб, импичментов и скандальных разоблачений. Страна содрогалась от всех этих внутренних распрей; под шумок от нее смогли преспокойно отвалиться несколько небольших колоний, а излюбленные расовые враги — браши — сумели взять под контроль, насколько это было возможно, экваториальный материк. И вот после очередного правительственного кризиса ни одна из группировок не смогла представить ни единого достойного кандидата на трон. Тут и вспомнили о Грапуприсе. Был он настолько малоизвестен и производил впечатление такого дебила, что сразу расположил к себе великое множество доселе непримиримых врагов. Его стали обхаживать, задаривать подарками, причем каждый старался обратить будущего императора в свою веру. Первый раз попав в столицу, был он поначалу несколько ошарашен, но в силу природной тугодумности как-то быстро перестал удивляться и ходить, открывши рот, а видя всеобщее раболепие и восхищение его персоной, решил, что сие восхищение имеет под собой реальное основание. Грапуприс понял, что является человеком выдающимся — просто солнцем, снизошедшим к смертным, не зря же его разыскивали по всей метрополии, и стал смотреть на все почести, как на вещи само собой разумеющиеся, а на поклоны подданных как на естественное состояние человеческой фигуры. Из советов, тут и там ему подаваемых, и нашептываний министров, друг другу противоречащих, вовсе у него в голове все перемешалось. Он сделал вывод, что собрались вокруг него люди малограмотные и недалекие, а поскольку воспылал он задачами грандиозными, всегосударственными, глобально-перестроечными, решил Грапуприс их помаленьку из дворца удалить: подарками Грапуприс несколько пресытился, а собеседники постоянные были ему в тягость. Друзей у него никогда не было, посему привык он все свои мысли и чувства переваривать в одиночку и в силу этого обладал скрытностью неимоверной, потому как разум его недоразвитый не всегда контролировал процессы мышления. Проносились они как бы на подсознательном уровне и порой рождали таких чудовищ, коих другие, более умные властители никогда бы не сумели охватить дисциплинированными извилинами. Он не прошел школу дворцовой интриги, но в данном случае свежий взгляд на вещи, природная угрюмость и подозрительность, воспитанные в детстве, сыграли свою положительную роль. Стал он создавать коалиции в правительстве, настолько несуразные, что когда об этом узнавали, то зубоскалили почти в открытую и гадали, кто же его на эти мысли натолкнул. Был он лишен предрассудков, любви в своей жизни ни от кого особо не видел, а потому сам этим свойством не обладал, о совести как таковой не ведал, потому как предусматривает она присутствие разума. Все эти стечения свойств души и обстоятельств очень помогали императору в осуществлении целей, кои поначалу были мелки и противоречивы. Что он усвоил отлично, так это то, что здесь ему нравится и нет в мире человека более достойного занять трон. А чтобы и поползновений к этому не было, он решил все-таки себя обезопасить. Сошелся с начальником Дворцовой охраны, стали они неразлучны, как инопланетяне с летающей тарелкой. По его намеку поистребляли по всей Империи и заграницам всех еще сохранившихся наследников обоего пола, а также родственников, косвенно имеющих отношение к этому. Посмеялись министры, не слишком прячась, над мнительностью императорской, да только не долго это происходило. Стали они куда-то исчезать, радуя конкурентов подчиненных теплыми местами, освободившимися досрочно. Так и завертелось колесико, как это часто случается. Когда враждебные группировки спохватились, что новоиспеченный властитель действует не только по их советам, стало поздно: закрутило их колесико, закрутило и скушало.