Боевая машина тяжелой пехоты (БМТП) «Коза-дереза» тормозит. Боковые люки уже настежь: сыплется, торопясь, братия с десятиствольными иглометами и ранцевыми огнеметами. Сейчас будет наступление. А этот, наконец, нашел. Довольный, хочет протянуть, уже тащит из кармана свой глупый документ. Протянуть не успевает... Хлюпает прямо на прозрачное забрало Лумиса красная пена — все, что осталось от головы прохожего, все, что долетело в его сторону. И тут же по перепонкам гахает, колотит воздух тяжелый пулемет «Козы». Помогли братки, решили проблему, и без «патриотов» обошлось.
ВЕЧЕРНИЕ ГОРОДА
Весь оставшийся день они смотрели друг на друга и говорили, а вечером они ужинали вместе. Блэй-бар встретил их оглушительным ревом квадрофоров, фиолетовой вспышкой, вызванной открывающимсяшампанским-ослепилкой, и острым щекочущим запахом ползучих настенных фиалок, завезенных из Мерактропии. Они сели за свободный столик, и доверительный голос автомата, несшийся непонятно откуда, начал тихонько называть меню. Лумис сидел не слушая, глядя на извивающиеся, невероятно окрашенные человеческие фигуры, выплывающие из тьмы и вновь исчезающие в ней под ритмические, звенящие в ушах звуковые удары. Автомат замолк, ожидая заказа. Лумис, обращаясь к сверкающей поверхности стола, назвал несколько блюд и напитков.
—Я здесь не была, — сказала Магриита.
—Да и мне как-то в новинку, — признался Лумис, откидываясь на спинку кресла.
Они долго еще сидели, разговаривая о всяких пустяках, потому что здесь, безусловно, имелись замаскированные кристаллофоны и скрытые камеры, и нельзя было говорить о главном. Дважды в баре начиналась потасовка, и оба раза откуда-то появлялись полицейские в белых касках и молча растаскивали дерущихся. Лумис с безразличным лицом сосал крапс-колу Он не пьянел, не считал, сколько пустых бокалов отправилось в недра стола, только привставал, заказывая очередную порцию, и снова откидывался в кресле. Когда они, наконец, вышли на улицу, над Эрфургом спускалась теплая летняя ночь. Прохожих на улицах не было, и в фиолетовой тьме лишь кое-где светили высоко подвешенные неоновые лампы. Лумис обнял Магрииту за тонкую, такую же, как тогда, вроде и не миновало почти десяти циклов, талию, и она не отстранилась. Так, обнявшись и ничего не говоря, они шли, рассекая тяжелый, темно-фиолетовый, пахнущий морем воздух, и скоро попали на пустынную набережную. Внизу громко шумело черное невидимое море-озеро, все еще хранившее память о далеком, еще дочеловеческом времени, когда оно соединялось с океаном в единое целое; сегодня оно до того впало в воспоминания, что где-то впереди, в слиянии с бездонным провалом неба, пыталось породить шторм, а в темноте неясно белели несущиеся к берегу барашки волн. Прядь женских волос, поднятая ветром, невинно ласкала щеку Лумиса. Он вдохнул запах этих волос и, наклонив голову, жаждущими губами почувствовал ее маленькое ушко. Она тихонько потерлась о его щеку, а когда ее руки самостоятельно, наводясь своими собственными воспоминаниями, обвили его широкую мускулистую спину, он провалился во времени, очень глубоко по местной биологической шкале. А их раскрытые губы уже слились в поцелуе.
Краем уха он услышал топот нескольких ног, но ему было наплевать на происходящее в окружающем пространстве — он уносился назад на машине времени, лишь когда сзади распорол вату безразличия нелепый идиотский смех, Лумис отстранился от женских губ и от прошлого. Он обернулся. Смех стих, фоне фиолетовой тьмы вырисовались черные человеческие фигуры. Они молча обходили парочку, беря в полукруг. В их молчании было что-то зловещее, и Магриита инстинктивно прижалась к Лумису еще сильнее. Это явно не была неорганизованная толпа бездельников, ищущих острых ощущений, он понял это и весь напрягся. Ох, зря он сегодня пил: он никак никак не мог их пересчитать, все время сбивался. Он отстранился от Магрииты и, отступив на полшага, уперся в пластиковый бортик: тыл оказался в относительной безопасности Он уже мало надеялся избежать продолжения.
—Что вам нужно? — спросил он, чувствуя, как внутри закипает злость.
Кто-то снова истерически захохотал.
Передний силуэт громко спросил:
—Чтишь ли ты, плебей, Святой орден Гелиотов?
—Разумеется, — ответил Лумис, криво улыбаясь темноте, ему наконец удалось пересчитать их: одиннадцать, не слишком много для того, кто всего десять циклов назад считался «ягуаром» у «черных шлемов», а вот кто такие гелиоты — он ни черта не помнил, и это было плохо, всегда лучше знать, с кем общаешься.