—Тогда покажи магический шар Тагаза, — потребовал главарь, выступая вперед из общей массы. Он наслаждался эффектом — вопрос был, что называется, на засыпку.
—Прости, благородный, но я оставил его дома, — страдальчески промолвил Лумис. Он уже совсем не боялся предстоящей схватки, но он приехал в этот город не для того, чтобы изображать из себя крутого парня, ему не нужны, совсем не нужны были неприятности с полицией.
Кто-то из фоновых участников вновь заржал, захлебываясь смехом.
—Ты совершил великий грех, и за него надо расплачиваться, — заупокойным голосом, почти нараспев проговорил незнакомец и начал медленно, даже торжественно доставать что-то из-за пазухи. Совершался какой-то ритуал, и, видимо, жертва-участник должна была медленно умирать от страха в предчувствии неминуемого. А позади исполнителя уже действительно тянули хором какой-то гимн, но на вовсе непонятном языке.
Рука незнакомца уже почти завершила извлечение оружия из одежды, и тянуть более не имело смысла, игра в одни ворота завершалась: у этой толпы могло оказаться в запасниках все, что угодно, даже иглометы. Увещевания не имели смысла — требовалась атака. Лумис быстро выбросил кисть вперед: раздался скрежет крошащихся зубов, и он понял, что алкоголь оказал свое действие — удар получился слишком сильным. Туловище человека, так и не успевшего вытащить руку из складок одежды, ушло влево и, перемахнув через ограждение, по неправильной траектории провалилось вниз. Долгий, неожиданный крик — вот и все, что осталось от главаря. Они еще не поняли, еще переваривали, холодея, что произошло, когда кулак Лумиса соприкоснулся с очередным подбородком. Поверженный, нелепо раскинув руки, грохнулся оземь. Смех оборвался, растворился в темноте. Из невидимого далека снизу донесся гулкий удар, словно шлепнулся мешок с песком. Краем глаза Лумис видел, как стоящий слева выхватил из-за пояса небольшой предмет. Но нападавший не успел использовать оружие: кустарный игломет, звякнув металлом о стекломильметол, откатился в сторону, а правая рука любителя хорового пения безжизненно свесилась вниз.
—Кто следующий? — спросил Лумис, тормозя свою застоявшуюся, раскручивающуюся мясорубку.
Они снова не поняли, не ощутили, каким усилием он держит вырывающийся маховик, всовывая собственные пальцы под движение винта. Он давал им шанс, им и себе.
Но следующего не было, они набросились все сразу. Никто еще не успел к нему прикоснуться, а машина уже заработала. Один неудачно состыковался с носком сандалии воинского образца и, харкая кровью, рухнул под ноги нападающих, другому тоже было очень больно, так как локоть Лумиса некоторое время находился в его глазнице. Кто-то вскользь зацепил его спину, и резкая боль пронзила тело. Лумис с поворота рубанул ребром ладони и механически добавил каблуком по лежащему. Что-то хрустнуло, наверное, ребра.
—Мист! — Крик раздался сзади.
Ее крик, но к кому он относился, кто этот Мист? Мозги действовали очень лениво: двигательные рефлексы забивали, затирали логику. Лумис успел нанести еще два удара, прежде чем медленные мысли докатились, уперлись в решение загадки. Конспирация, вошедшая в ее кровь, конспирация — вот в чем было дело. Крик относился к нему, а он терял секунды на суету. Лумис обернулся, раскрытой ладонью двинул в очередное выплывшее из тьмы лицо, прыжком перескочил через падающего и увидел: силуэт Магрииты уже свешивался с бортика, отстраняясь от темноты, отводящей руку для удара. Лумис прыгнул, прессуя время, перестраивая в полете тело, толкнул нападающего обеими ногами, но он все равно не успел: нож уже прошил пространство, врезался... Но не в тело, нет — лишь в пластмассу ограды воткнулся он, как в масло: Магриита сама отвела в сторону смертельный удар. Да, они явно долго не виделись — жизнь научила ее многому. А силуэт, кувыркаясь, откатывался прочь. Лумис догнал и с некоторым удовольствием потоптался по распростертому на стекломильметоле телу.
За спиной было шумно: выплескивались эмоции; стоны, плачи, и вдруг настораживающая, быстрая, непонятная фраза на тарабарском языке. Оглянувшись, Лумис снова пересчитал... тех, что стояли. Он двинулся на них. переступая через поверженных, спокойно глядя в их темные одинаковые лица. Чувствовалось, что эти четверо вот-вот ударятся в панику.
— Я вынужден вас убить, — проронил он многозначительно.
Но они не бежали. Только один, находящийся ближе, дернулся и попятился. А в руках другого что-то зажужжало, и он молча встал в позе фехтовальщика. Лумис сделал еще шаг и остановился. Прямо перед его лицом вращалось отточенное лезвие виброножа. Противник не нападал, явно трусил, хотя теперь имел безусловное преимущество: вибронож был адской штукой, здесь использовалось свойство электрической памяти металла, поэтому в своем вращении нож каждое мгновение изменял местоположение, но оставался единым монолитным целым с рукояткой; подчиняясь клавише в ручке-пульте, он мог в доли секунды менять также и длину. Изобрели его для рубки тростника, но, ясное дело, благими помыслами выстлана дорога сами знаете куда. Лумис совершил несколько бесполезных выпадов, намеренно показывая свое бессилие, и начал отступать мелкими шажками, поджидая удобного момента. Поклонник магического шара, глядя ему в лицо, словно через лопасти вентилятора, надвигался, затем, расхрабрившись, произвел выпад. Лумис присел, почти сложился втрое, и когда кружащее лезвие последовало за ним, подпрыгнул, оттолкнувшись от чьей-то грудной клетки, и, кувыркнувшись, обрушился на плечи врага всем своим весом. Щелкнули ломающиеся ключицы, и, отлетев в сторону, заскреб по земле невыключеный вибрационный нож. Лумис сам не удержал равновесия и упал на руки, а когда вскочил, двое убегали, а последний стоял уставясь в одну точку, видно, все еще не мог поверить в происходящее. Лумис не стал бы его трогать, но здесь оставалась Магриита. Первого убегающего он нагнал метров через пятьдесят и ловко подцепил его ногу, тот грохнулся лбом о мостовую и сумасшедшим голосом завопил: