ВОРОТА ЛЕСА
Металлические заслонки медленно разошлись в стороны. Первое, что он увидел, было ночное небо, казавшееся светлым на фоне абсолютной темноты трюма. Затем темнота надвинулась снизу: небо исчезло. Дико заревела трансмиссия, и гусеницы, лязгая, поползли по внутренней палубе. Браст почувствовал, как рука Пексмана легла ему на плечо. Он рванул рычаги на себя и молча надавил на «газ». Это была условность, старинное понятие: на самом деле никакого газа или чего-то похожего не было, все работало на совершенно других принципах. За спиной рыкнул и содрогнулся тысячесильный двигатель, и Браст ощутил привычное подрагивание сиденья. Темный силуэт впереди приобрел четкие очертания — покатая башня с торчащим сверху угловатым пеленгатором. Башня резко ушла вниз и на миг исчезла из виду. Впереди осталось только небо. Звезд на нем не было, никто и никогда не наблюдал с этой планеты звезд. Браст отпустил педаль. Как всегда, ноги действовал и автоматически.
До берега девятьсот двадцать метров, — металлическим голосом произнес Пексман. — Но нам достаточно пятнадцати блоков.
Понял, Пекс. — Браст нащупал рукоятку и нажал тумблер.
Что-то зарычало вверху, и опорная плоскость пошла вперед, постепенно заслоняя собой небо. Одновременно из-за горизонта взошла Странница. По всем поверьям это было хорошей приметой, хотя Браст относился ко всяким предрассудкам с сомнением, но, если бы на небе сейчас засияла Мятая, второй, уродливый спутник Геи, несущий несчастья, он бы наверняка призадумался. Темная поверхность воды засверкала изумрудными бликами, а впереди вырисовалась стена тропического леса. Где-то в искрящихся блестках растворился плавающий транспортер-разведчик. Опорная плита полностью отрезала небо. Браст расслабился в кресле водителя, а сзади Пексман, шмыгая носом, шарил по карманам, по-видимому, искал носовыжималку. "Снова у него насморк, — подумал Браст и расплылся в улыбке, — бедненький, бедненький Пекс. Неожиданно в сознании всплыл и овладел им образ Маарми. «Девочка моя, сколько же мы с тобой не виделись? Кажется, очень, очень долго». И прощание было кратким: словно расставались на день. Он просто позвонил, и, когда люк ушел вниз, он увидел ее всю целиком: короткая зеленоватая туника выше колен, распушенные золотистые волосы, торчащая в них заколка. Ему почему-то больше всего запомнилась эта дорогая безделушка, он еще подумал, что в ней можно уместить десяток магнитофонов и передатчиков на ульма-схемах. Маарми ждала его прихода. Она протянула к нему свою необычайно горячую, всю в браслетах руку и повлекла в дом. А он не двинулся с места, только взял ее миниатюрную ладошку в свою большую, страшно грубую и шершавую, но сказать ничего не смог, а только отвел взгляд в сторону. Она еще что-то лепетала о том, что отец уехал по срочному делу и не вернется до утра. А ее отливающая бронзой, тоненькая, но сильная рука все еще пыталась увлечь его за собой, но внезапно ослабла... Она уже поняла. И он, облизнув неожиданно пересохшие губы, посмотрел ей в глаза: бездонные, голубые и ужасно манящие. И тогда он сказал. И красивые, бездонные глаза вдруг стали необычайно тоскливыми, а ее чувственные губы страшно тихо и совсем незнакомым голосом проронили: «Когда?» Он, глядя мимо, скороговоркой произнес что-то о том, что через несколько часов, и даже не попытавшись поцеловать ее, шагнул в сторону, уже на ходу бросил: «Пока». Затем, не оглядываясь, ничего не видя перед собой, шел по стекломильметоловому покрытию мостовой и чувствовал на себе ее взгляд.
Перчатка Пексмана вновь коснулась плеча. Это вывело Браста из дремотного состояния. Впереди вода переливалась золотистыми бликами, и прямо по ней, рассекая светящуюся дорожку, протянулся идеально прямой, отливающий перламутром мост. Браст произвел манипуляцию рычагами, и тяжелый мостоукладчик, лязгая гусеницами, пополз по металлическому тракту. В перископе заднего вида Браст наблюдал, как, соблюдая дистанцию в пятьдесят метров, из шлюза выползла следующая боевая машина, а за ней еще и еще.
Темная стена леса надвигалась стремительно, она уже заслонила собой восходящую луну, и, как Браст ни напрягал зрение, ему ничего не удавалось разглядеть в этой стене, никаких деталей. Как всегда, механически его рука повернула тумблер, включая прибор ночного видения. Мост кончился, но до берега оставалось еще довольно далеко. Мостоукладчик с разгона врезался в воду, подняв миллионы брызг. Он повернулся, отъехал в сторону и замер на глубине полутора метров. Одна за одной перед ним промчались гусеничные чудовища, и, когда последний бронетранспортер плюхнулся в воду, Браст снова положил руки на рычаги. Теперь пятисотметровую переправу нужно было вновь водрузить на транспортер и следовать за моторизованным отрядом, боевые единицы которого последовательно исчезали в непроницаемой стене тропических джунглей. Снова взревел двигатель, давя уши сидящим внутри людям, но совсем неслышно для теоретически недопустимого внешнего наблюдателя — рев подавлялся специальным массивным устройством — противофазником. По воде пробежала мелкая рябь. Браст подвел машину вплотную к краю моста, невидимого под помутневшим слоем морской воды, смешавшейся с поднятым гусеницами илом. Что-то щелкнуло: сработал приемный механизм, стальные стержни вошли в пазы, негромко заурчал титанический подъемник, край моста вынырнул из-под воды и пошел вверх, заслонив собой темно-фиолет выси. Миг, и весь пятисотметровый монолит завис на высоте семи метров над уровнем моря. «Сколько ни смотри, а все равно это зрелище кажется нереальным, — подумал Браст. — Мистика технологии». Где-то во тьме, там, у противоположного конца этой самоскладывающейся дороги, на мгновение четко обозначилось темно-зеленое вытянутое тело огромной атомной субмарины-танковоза. «Вот и все, — констатировал Браст, — теперь мы отрезаны от цивилизации, и, возможно, навсегда». Он глянул на пустующую, неразличимую сейчас ячейку в блоке управления: здесь должен находиться радиопередатчик. Но его нет, из опасения, что он — Браст — может самовольно выйти в эфир. Еще бы. Это же сорвет всю операцию, разразится такой международный скандал, что военный конфликт будет неизбежен. Браст кисло улыбнулся. А ведь он и так неминуем, но начать его должны эйрарбаки, и начать так, чтобы исход борьбы был заранее предрешен. Война запланирована. Ее сложный, многоуровневый механизм включится в тот день, когда их вездеходы-танки пройдут эти тысячи миль зеленых джунглей, удушливых болот, бездонных топей с ундо-циллионами ядовитых скорпионов, ненасытных вампиров, плюющихся разъедающей пластик слюной шестикрылых тараканов и самое страшное — с неуловимыми племенами мерактропов, о которых рассказывают такое...