24.02.86. Сердце холодно и спит воображение. Сижу в СУ-46 (Костел) ночным вахтером. На улице холодно и темно. Лишь фонари у складов безразлично смотрят себе под ноги. Среди листового и прочего железа, кабельных катушек вздыбился старый костел с обвалившимися башнями, мрачно-безнадежный, набитый вместо божьих ликов станками и ремонтным оборудованием. В самой дальней комнате, на большом доминошном столе спит пьяный бородатый рабочий в спецухе. Борода густо покрыта потоками соплей. Сижу за письменным столом, покрытым коричневым пластиком. Страдая от безделья, либо от глубокого нежелания писать главы диссертации, я его весь исцарапал. На столе лежит дипломат, стоит зеленый чайник без крышки и пустой стакан с отработанной заваркой. Позади - динамик. С улицы слышится рычание машин и редкий говор прохожих. Со всеми своими потрохами я не нужен никому. Рядом (напротив – дои Высоцкого) Моя милая полненькая жена Лариска без ума, остроумия и самобытности. Добавь к ее абсолютно неразвитому мозгу такой же и получится счастье. Надо согнать жирок и подкачаться.
27.02.86. Диссер сдали в ВАК. Пру как бульдозер. Как там Надежда? Впрочем, она никогда не радовалась вместе со мной. Как должное. У Вальки нет рядом отца. Жалко ее. Жучка с ручкой, дура в тряпочке. Набитое брюхо пучится. Хочется работать по Зеравшано-Гиссару. Столько мыслей, желания.
02.03.86. Читаю дневники Толстого. Их надо преподавать в школе. Вальке бы почитать. Мысли о тщетности мышления, о банальности поисков истины. Миллионы живут без этой мути, пьют и еbутся, другие живут по моде - все скопом ныряют в признанные увлечения (слайды, карате и пр.), третьи вникают - и несчастливы. Надо жить каждую минуту.
08.03.86. Сижу в костеле.
21.03.86. Второй день в Вимсе. Я научный сотрудник. Повесил на стенку картинку: молоденькая японка, с промежности стекает тоненькая струйка вод. Наутро пришел – нет ее. Аккуратно свккрнутая лежит в ящике моего стола. Валентина Николаевича Никулина чрезвычайно раздражается, когда я оставляю ящики стола открытыми. Коллектив еще тот, называется Приморская группа Отдела олова ВИМСа. Сюда я устроился с единственной целью - побывать в Приморье. Начальник группы Николай Павлович Митрофанов, пламенный коммунист. Две лаборантки страшная Курганова и очень красивая Бугримова. На последнюю я раскатал огромную губу. Напрасно – она увольняется
25.04.86. Завтра должен уехать в Душанбе побыть с Валентином. Еду на отгулы за сдачу крови. За неделю сдал 760г. Расходы - 400р. Какими будут моральные издержки? Истерический невроз. Надежда вульгарна, бабушка стареет, Валька болеет и никому не нужен, сам по себе.
Лариса похудела и весьма похорошела, я выкинул платья, которые ее портили. Стала говорить, что все стали обращать на нее внимание. Стала задерживаться. Насчет ссор - начисто лишена чувства юмора - была значительная ссора, когда я назвал ее в шутку старухой. Никак не могу привыкнуть к ее запаху. Были в кафе «Столещники». Метрдотель шепнул мне на ухо: - Какая красавица у вас жена! Не потеряйте ее!
Съездил в Душанбе. Ларисе сказал, что надо резвятся после диссертации, и еду на несколько дней в Прибалтику. Ездил зря. С сыном ничего не выходит. Один парень из микрорайона все ходил, да ходил к Надежде жить, а жениться отказался и отвял. За это Валька с друзьями вымазал его дверь дерьмом. От Надежды все меньше остается моей Надежды – конторская служащая. Работает где-то. Просила прийти меня в обед – показать своего прикипевшего бывшего подружкам. Глеб Корниенко после смерти тещи сошелся с женой. Живут очень бедно. Нет денег, чтобы вставить зубы. Много кошек. Глеб – после туберкулеза у него исчезло одно легкое - чем-то напоил – умирал два дня. Думаю, кисты в печени от его снадобья.
По приезде развелся с Ларисой. Дело было так. На улице случайно столкнулся с цветком моей души – Тамарой. Договорились о встрече. Ларисе сказал, что сестра Света просила у нее переночевать (уже не помню, по какой причине). Пришел на свидание ждал час – Тамара не пришла. Пошел домой (к Ларисе). А той нет, одна мать. Лариса явилась в первом часу ночи. Я устроил скандал: Где моталась?!! На следующий же день Лариса подала в суд на признание брака недействительным. Так я вновь стал холостым
10.08.86. Приморье. Рощино. Уезжаем на Тигриное. Самолетом до Читы, из Атамановки на платформе с машинами до Спасска-Дальнего. До Кавалерова - своим ходом. Работаем мало. Кругом непролазная тайга с клещами, медведями и, говорят, с тиграми. Несколько раз были на море, чаще в непогоду. Лишь по дороге в Рощино, когда ночевали в бухте Китовое ребро, была прекрасная погода, и, что интересно, только вокруг нашей бухты. Одинок. Пишу Надежде письмо за письмом. Наверное, опять с Женькой. Интересно, давно не любим друг друга, тяготимся, а лишь только у кого-нибудь что завяжется - дикая ревность. Боязнь одиночества. Пусть в дураках, но вместе.
Берега Японского моря чудовищно красивы - обрывистые, поросшие густым лесом. Сегодня на берегу Имана загорали и купались. Хоть и облачно, все очень и очень по курортному.
16.09.86. Сижу в палатке. Время зажигать свечу. В сарае по азимуту 10 похрюкивает сытая свинья, по азимуту 18, в 2-3 шагах - постукивает время от времени дверь сортира на одно очко. По азимуту 135 шумят петлями соседи, по азимуту 245 - разговаривают Ленька и Протогенов. Входит соседка (та, что по азимуту 135), спрашивает, нет ли у меня Толика. Кто он такой я не знаю. Узнав, что я в палатке живу один, обещала испугать ночью. При ее внешности это удастся на славу. Зажег свою свечу, отлитую из огарков в баночке из-под дихлофоса, которым безуспешно травят мух генералы-фельдмаршалы Митрофанов, глава Приморской группы ВИМСа, Протогенов, партайгенноссе, Никулин, ставший третьим. Фитиль - тесемка, вырванная у спальника. Светильник стоит на столе - 2 чурбана, две доски, - покрытом драной клеенкой. Там же две газеты, обломки подсолнухов, груша, спички, бритвенный прибор, осколок зеркала, лист чистой бумаги и коробка от аптечки, фотоаппарат и пара брошенных свечей. Справа от входа - большой дощатый ящик, на нем сохнут носки и белье, ждущее стирки. В ящике - обувь. За ящиком раскладушка, на ней кошма и мой грязный спальник без тесемки. На нем сижу я. Вошел Валентин, шофер Ставрова, начальника одной из партий ВИМСа. Предложил завтра играть в шахматы, а послезавтра - идти за грибами. И ушел чистить лимонник. У торцовой стенки палатки стоит раскладной стол со сломанными, а потому и приколоченными к доскам пола ногами. Под столом раскладной стул и баночка с лимонником, засыпанным сахаром. Сок лимонника все убегает и убегает, замазал клеенку и пол. На веревке, натянутой меж кольями в целях поддержки потолка висят 8 вяленых красноперок, у входа вешалка с моим барахлом.
27.09.86. Членов партии можно представить членами политических партий. Я либерал (склонен к бичевству), Протогенов - лейборист (борется за мою поголовную занятость), Митрофанов - консерватор (борется как лев с новомодными геологическими течениями), Никулин - демократ, отдающий свой голос консерваторам. 3-го октября уезжаем в Чугуевку отправлять контейнер, затем - в Спасск-Дальний, грузиться на платформу. Совсем не хочется уезжать, уходить их своей палатки, притерся.
20.12.86. Меньше с годами стало стихов и больше прозы. Хочется написать о Кумархе – рассказ "Вахта". Скоро стану немощным стариком и стану жалеть, будучи что молодым и здоровым был стар и в людей не верил. Да, я умру на мешке золота и некому будет подать мне воды