— Если вы расскажете мне, что именно случилось, то я могу поговорить с его светлостью и попытаться ему всё объяснить, — предложил он. — Герцог никогда не принимает поспешных решений.
— Нет-нет, ваше сиятельство! — возразила я. — Это ни к чему! Мне нечего делать в поместье его светлости, и я надеюсь, что никогда более я не встречусь ни с ним самим, ни с его невестой.
Но не успела я это произнести, как в нескольких десятках метров от нас на тропинке появились именно эти персоны.
На маркизе Эванс снова была широкополая шляпа, только уже другая — без перьев, но с лентой, украшенной крупным драгоценным камнем. Шляпа была призвана защитить от солнца ее белоснежное лицо, но сейчас ее сиятельство чуть сдвинула ее на затылок. Это помогло ей бросить на меня уничижительный взгляд.
Они подошли к нам вплотную — девушка чуть впереди, а герцог позади.
— Мы так и думали, ваше сиятельство, что вы продолжаете работать над этим портретом, — сказала она тоном, в котором было слышно недовольство. — И мы пришли специально, чтобы предупредить вас о необходимости быть осторожным с этой особой, — и она невежливо указала на меня пальцем. — Потому что не далее, как вчера, она украла у меня браслет.
Это было так глупо и мелочно, что я не смогла сдержать усмешки. Мы находились с ней в разных статусных категориях, и тот факт, что она продолжала вымещать на мне свою злость, характеризовал не слишком выгодно прежде всего ее саму.
— Это вовсе не так! — вступилась за меня Стефани. — Лорейн никогда не взяла бы ничего чужого! А вы — обманщица, раз говорите такое!
Щеки мадемуазель Эванс побагровели, и она, задохнувшись, не сразу смогла рявкнуть в ответ:
— Я велю тебя высечь, дрянная девчонка!
Она вскинула руку, замахиваясь для удара, и прежде, чем я успела спрятать Стефу за своей спиной, эту руку перехватил ее спутник. А в следующее мгновение я услышала, как он сказал:
— Жасмин, это — ребенок!
Маркиз Абеляр побледнел и собирался что-то сказать, но сделать это ему помешало появление еще одного персонажа — слуги, который явно очень торопился. Он прибежал по той же тропинке, по которой пришел его хозяин, и остановившись, вынужден был потратить несколько мгновений, чтобы перевести дыхание. И когда все взоры обратились в его сторону, он, поклонившись, сообщил:
— Ваша светлость, простите, но господин Мэнсфилд велел мне передать вам, что из столицы прибыл гонец с приказом его величества
— Из королевского дворца! — заволновалась мадемуазель Эванс, сразу позабыв про нас. — Чего же пожелал от вас его величество? Возможно, он хочет, чтобы вы вернулись в Валье-де-Браво?
— Кажется, именно так, ваше сиятельство! — слуга поклонился еще ниже. — Когда я уже отправился за господином герцогом, посланник крикнул мне вслед, что его светлость ожидают в столице и как можно скорее!
— Что еще за новости? — нахмурился герцог Клермон.
Мне показалось, что, в отличие от своей невесты, он в восторг от этого известия не пришел. Я же, хоть это и не касалось нас напрямую, не могла не почувствовать облегчение. Если всё было именно так, как сказал слуга, это означало что скоро все эти господа уедут в столицу, а значит в поместье снова станет тихо и спокойно.
Глава 33. Герцог Клермон
Посланник короля ждал меня в гостиной. Он был мне не знаком, и потому, войдя в комнату, я требовательно посмотрел на него, и он, поклонившись, представился:
— Лейтенант Пике к услугам вашей светлости!
Я кивнул и, сев в одно из стоявших у окна кресел, рукой указал ему на другое:
— Прошу вас, лейтенант, садитесь.
— Позвольте мне сначала вручить вам письмо его величества, ваша светлость, — и он протянул мне конверт с сургучной гербовой печатью.
— Я прочту его, — сказал я, — но насколько я понимаю, вам известно его содержание.
Но он покачал головой:
— Никак нет, ваша светлость. Но его величество, вручая это письмо, особливо отметил, что я должен буду сопровождать вас, когда вы отправитесь в Валье-де-Браво. И что сделать это вы должны будете немедленно после прочтения этого письма. Мне не хотелось бы мешать вашему чтению. Поэтому, быть может, мне лучше подождать вас в другом месте?
Сам факт получения письма от короля не показался бы мне странным, если бы не сопутствующие обстоятельства. Его величество мог вызвать меня в столицу по десятку самых разных причин. Например, он мог почувствовать себя дурно и из-за этого поторопить нас со свадьбой. Или, напротив, попросить эту свадьбу отложить. Но в таком случае заставлять лейтенанта Пике сопровождать нас до столицы было вовсе ни к чему. Равно как и требовать, чтобы я отправился в путь немедленно.
— Нет-нет, вы можете остаться здесь, лейтенант, — я поднялся, сжимая в руках письмо. — Я велю принести вам обед. Должно быть, вы голодны.
— Не откажусь, ваша светлость, — на лице молодого офицера мелькнула улыбка. — И благодарю вас за такое радушие.
Я дал распоряжение Мэнсфилду и отправился в кабинет.
— Дорогой, что-то случилось? — Жасмин остановила меня на лестнице. — Что в письме его величества?
Она увидела, что я еще не вскрыл письмо, и разочарованно вздохнула. В кабинет я ее не пригласил.
Я разломил печать, раскрыл письмо и запрыгал взглядом по строчкам.
«Мой дорогой Бернард!»
Первая строка письма немного подбодрила меня. Вряд ли его величество пребывал в гневе, если решил обратиться ко мне столь тепло. В приватных беседах он обычно называл меня именно так, по имени, или «дорогим племянником» (хотя на самом деле степень нашего родства была более дальней).
«Прости, что вынужден настаивать на твоем возвращении в столицу и прерывать ваше приятное предсвадебное путешествие, но этого требуют обстоятельства.
Дело в том, что не далее, как вчера, до меня дошли неприятные известия о том, что Терезия намерена возобновить давний территориальный спор относительно провинции Деланже. Не думаю, что есть необходимость напоминать тебе об этих претензиях — ты лучше, чем кто-либо другой, о них осведомлен.
Терезийцы уже много раз пытались оспорить принадлежность Деланже Арвитании, но дело всякий раз завершалось в нашу пользу. Теперь же будто бы у них появилось весомое доказательство того, что мой прадед Максимилиан Десятый всё-таки подписывал указ о передаче Деланжа Терезии.
И этим доказательством является не что иное, как письмо, написанное вашим прапрадедом своей жене, в котором он ясно указывает, что был свидетелем подписания этого указа».
Я снова прервал чтение. Это письмо хранилось у нас дома уже много десятилетий, и я даже представить себе не мог, чтобы кто-то, кроме самих Клермонов, знал о его содержании. Для нашей семьи это письмо имело особую ценность исключительно потому, что в нём говорилось о том, что Жерому Клермону был пожалован герцогский титул. Никто из нас и подумать не мог, что оно может быть использовано терезийцами в ущерб интересам Арвитании.
Это было всего лишь старое письмо, написанное дворянином своей супруге! Разве могло оно быть доказательством передачи Терезии огромной провинции?
«Так вот, мой мальчик! Мне сообщили, что это письмо попало в руки короля Терезии, и что его передал Его Величеству именно ты!»
И снова я отложил письмо в сторону, потому что мне стало трудно дышать. Кому могло понадобиться ссорить меня с его величеством? А ведь кто-то сделал это намеренно!
«Разумеется, я не поверил этому, Бернард! Но мне хотелось бы, чтобы ты лично подтвердил, что всё это — не более, чем злые наговоры. Если такового письма никогда не существовало, то мне достаточно будет в этом твоей клятвы. А если оно всё-таки есть, и оно по-прежнему в твоем поместье, то привези его в столицу, и я самолично его уничтожу. Надеюсь, ты понимаешь, что хранить такие письма неразумно?