Офицеры замка Эрден пытались развлечь меня как могли — мы играли в карты, устраивали фехтовальные поединки и турниры по стрельбе. Но это не могло отвлечь меня от невеселых мыслей.
— Ты должен надеяться на лучшее, мой мальчик! — подбадривал меня граф. — Третейский суд наверняка установит, что письмо твоего предка — фальшивка.
— Возможно, — соглашался я. — Но это вовсе не значит, что с меня будут сняты все обвинения. Подлинное письмо так и не найдено. А значит, оно может объявиться у наших соседей в любой момент. И до тех пор, пока я его не найду, его величество так и будет во мне сомневаться.
Миновали новогодние праздники, но Третейский суд так и не состоялся. Проверку подлинности письма всё откладывали и откладывали. А я всё больше и больше мрачнел.
Наконец, когда наступило лето, и луга и леса вокруг замка Эрден стали цветочно-зелеными, граф Бланшар, пригласив меня на прогулку по окрестностям, сказал:
— В воскресенье в доме местного градоначальника состоится бал по случаю именин его супруги. Я тоже туда приглашен, но уже сказался больным. А вот все мои офицеры изъявили желание потанцевать. Развлечений тут мало, и я не могу им отказать.
Он выразительно посмотрел на меня, и я понял его намек. Такие балы обычно продолжаются всю ночь, а потом еще сутки участники отсыпаются от этого действа. А это значит, что в моем распоряжении будут почти полтора дня. Я надеялся, что этого времени хватит для поисков письма.
— Благодарю вас, ваше сиятельство!
Он похлопал меня по плечу:
— Будь осторожен, мой мальчик! В дороге надень шляпу так, чтобы ее поля скрывали твое лицо. И не заезжай на постоялые дворы и в таверны.
О, в этом не было никакой необходимости! До моего имения было всего несколько часов пути. Нужно было только хорошенько подкрепиться перед выездом из замка.
— Когда офицеры отправятся в город на бал, я поеду покататься верхом. Ты выйдешь из замка через потайной ход, мы встретимся у мельницы, и я отдам тебе лошадь. По возвращении ты оставишь ее там же, я договорюсь с мельником, чтобы он подержал ее у себя до утра.
Так мы и поступили. Офицеры отправились на бал, а простым солдатам не было никакого дела до того, что происходило внутри замка — никто из них уж точно не стал бы интересоваться, нахожусь я в своей комнате или нет.
Ночь была лунной, и я хорошо видел дорогу. Правда, на одной из развилок я всё-таки сбился с пути и проделал лишнее лье. Но быстро сориентировался и повернул в нужном направлении.
До поместья я добрался на рассвете. Дом еще спал, и мне потребовалось долго стучать в дверь, прежде чем сонный лакей отворил мне ее.
— Ваша светлость! — едва увидев меня, он мигом проснулся и побежал докладывать о моем прибытии Мэнсфилду.
Я же прошел в свою комнату, переоделся.
— Ваша светлость, если бы вы известили нас о своем прибытии, мы…
Но я не дал дворецкому договорить.
— Я здесь проездом. Побуду только до вечера и снова уеду. Так что давайте обойдемся без лишних церемоний. Но от завтрака я не откажусь.
— Я уже распорядилась о завтраке, ваша светлость, — на пороге рядом с Мэнсфилдом возникла мадам Шабри. — Только, боюсь, он покажется вам слишком скромным. Но об обеде и об ужине я похлопочу особо.
Я кивнул, благодаря ее за заботу. Можно было не сомневаться, что домашняя трапеза окажется лучше того, что подавалось на стол в замке Эрден.
Слуги не смотрели на меня как на привидение, и это уже было хорошо. Значит, досюда еще не дошли слухи о моем предательстве и заточении. Сейчас я предпочел бы обойтись без лишних разговоров.
Я с удовольствием съел поданные на завтрак вареные яйца, гусиный паштет и пару сдобных булочек («вчерашние, ваша светлость!») и приступил к поискам.
Времени у меня было немного, и я прекрасно понимал, что обыскать весь дом вдоль и поперек у меня не получится. Сначала я сосредоточил свои усилия на проверке магической защиты. Мне показалось, что она не была нарушена, и это давало надежду. Если бы вор каким-то образом обошел ее, я непременно бы это почувствовал. Но и в самом доме было слишком много потайных мест, в которых можно было спрятать тонкий лист бумаги.
Я начал с библиотеки. Изначально письмо находилось именно здесь, и тут было огромное количество книг, в которые можно было незаметно его засунуть.
Я вызвал и Мэнсфилда, и мадам Шабри, и всех немногочисленных слуг, что тут остались, и велел им пролистать каждую книгу. Сказал, что мы ищем старое письмо, и всё, что хоть как-то на него похоже, они должны были показывать мне.
За несколько часов мы нашли не меньше десятка писем. Большинство из них имели любовное содержание — библиотека служила прекрасным местом для передачи тайных посланий гостивших в поместье дам и господ. Но того письма, что мне было нужно, мы так и не нашли.
Я вынужден был расширить круг поисков — оружейный зал, галерея, комнаты для гостей. Я исключил из поисков только кабинет (вряд ли кто-то из гостей решился бы войти туда — это могло привлечь внимание других гостей или слуг), столовую и собственную спальню. Признаться, я не хотел проверять и апартаменты, в которых останавливалась Жасмин (не в ее интересах было мне делать меня государственным преступником, ведь из-за этого она сама лишилась возможности стать герцогиней Клермон), но всё-таки зашел в ее спальню.
Это была одна из самых красивых комнат поместья. Здесь всё было выдержано в бело-кремовых тонах. На этажерке возле кровати лежал томик стихов модного нынче столичного поэта Текеренса. Интересно, прочла ли она хоть несколько строчек? Я никогда не видел свою невесту с книгой в руках.
Мне было неловко устраивать обыск именно здесь, но доверить его кому-то из слуг я тем более не мог. Впрочем, мест, где можно было спрятать письмо, здесь было не так много. Картина на стене, которую я тщательно прощупал, кровать (перину я поднял и осмотрел), карнизы да потайной, абсолютно неприметный для посторонних ящичек в той самой этажерке, что стояла у кровати.
И вот там-то я его и нашел!
Но нет, это было не письмо. Когда я нажал на нужный деревянный лепесток в ножке этажерки, и ящичек открылся, я увидел там браслет. Красивый золотой браслет в виде змейки. Тот, который я несколько месяцев назад подарил Жасмин. Тот самый, который у нее якобы украли.
Глава 42. Герцог Клермон
Браслет не мог попасть в тайник случайно. И уж, конечно, положить его туда не мог никто, кроме Жасмин. Даже если бы кто-то другой, кроме нее, знал об этом месте, то он скорее достал бы что-то оттуда, а не положил драгоценность туда.
Я вспомнил день, когда мадемуазель Эванс обвинила в пропаже ту девицу из деревни. Мне хотелось бы надеяться, что в тот момент моя невеста и сама думала, что браслет был украден. Думать о том, что Жасмин могла намеренно солгать, было неприятно. Но даже если она нашла браслет уже после того, она как минимум предпочла об этом промолчать
Как ни странно, но осознание того, что мадемуазель Эванс оказалась не слишком честна, меня совсем не поразило. Наверно, мне следовало просто порадоваться, что эта девушка так и не стала моей женой.
Впрочем, мысли об этом быстро отошли на второй план. Я снова занялся поисками письма. Я осмотрел еще несколько гостевых комнат, но ничего полезного не нашел. Дом был слишком большим, чтобы можно было тщательно осмотреть его за один день. Конечно, я велю Мэнсфилду продолжить поиски после моего отъезда, но не сильно надеялся на то, что дворецкому удастся сделать то, чего не смог сделать я сам.
Кем бы ни был преступник, сомневаться в его уме и хитрости не приходилось. В особняке было много лестниц, подвалов, потайных ходов, и хотя прятать что-то в любом из этих мест для гостя было довольно опасно (его мог увидеть кто-то из слуг и доложить мне об этом), исключить такой вариант я всё-таки не мог.
Время приближалось к полудню, но когда мадам Шабри спросила меня, не хочу ли я отобедать, я отрицательно покачал головой. Я не мог позволить себе тратить этот день на сидение за столом.