Проверил я и фехтовальный зал, и художественную мастерскую. Первый почти не имел потайных мест, а вот в мастерской спрятать письмо можно было где угодно. И мне пришлось провести тут немало времени, прощупывая расставленные на мольбертах и возле стен полотна.
Так и не дописанный портрет Жасмин вызвал у меня только усмешку. Пожалуй, стоит отправить его оригиналу — мадемуазель Эванс вышла на нём совсем недурно. У маркиза Абеляра определенно был недюжинный талант.
Портрет белокурой девицы из деревни только подтверждал эту мысль. Она была изображена среди деревьев и цветов, и эта картина вышла у его сиятельства куда более яркой и необычной, чем та, на которую я смотрел минуту назад. Возможно, всё дело было в объекте рисования. Жасмин старалась придать своему лицу какое-то особое выражение, чтобы получиться на холсте особенно хорошо. А эта барышня просто была самой собой. Равно как и ее младшая сестра или племянница, или кем там ей доводилась эта шустрая девочка.
Возможно, следует отдать этот портрет им? В качестве компенсации за несправедливое обвинение, которое наверняка стоило им не одного дня слёз. Мне стоило как минимум извиниться перед ней, и если бы я приехал сюда не на день, а на более продолжительный срок, то я непременно так бы и поступил. Но сейчас я не мог позволить себе терять время на поход в деревню. Я попрошу заняться этим Мэнсфилда. Он передаст ей извинения от моего имени и наверняка обставит всё наилучшим образом. Наверно, стоит присовокупить к портрету и несколько золотых монет. Кажется, семья этой девушки весьма нуждалась.
Тут я вдруг вспомнил о нашей первой встрече. Той, которая состоялась в Альенде. Если ее семья была небогата, то с какой стати ей понадобилось останавливаться в дорогой гостинице? Возможно, она была обыкновенной вертихвосткой, не знающей цену деньгам? Или, напротив, выбрала эту гостиницу специально, чтобы познакомиться там с состоятельным мужчиной?
Кажется, Жасмин говорила, что отец этой девушки был дворянином, и ее семья оказалась в деревне после его кончины. Должно быть, им оказалось непросто привыкнуть к новым условиям. В такой ситуации замужество оказывалось для нее самым логичным выходом из непростого положения.
— Ваша светлость, я проверил чердак! — на пороге мастерской стоял Мэнсфилд.
О результатах поиска его можно было не спрашивать — лицо его было печальным.
— Так быстро? — удивился я. Чердак был большим.
— Простите, ваша светлость, но там много пыли, — дворецкий заметно покраснел. — Мадам Шабри и единственная оставшаяся горничная не успевают наводить там порядок. И если бы кто-то ходил по чердаку, там остались бы следы.
— Да, вы правы, — признал я. — Боюсь, сегодня мы уже не сможем найти письмо. Вам придется продолжить поиски в одиночку.
— Вы уезжаете, ваша светлость? — расстроился он.
Знал бы он, что я ехал не в столицу, а под арест. Но об этом я предпочел умолчать.
Цель не была достигнута, и возвращаться в Эрден я вынужден был с пустыми руками. А это означало, что если меня признают предателем, то я лишусь и своего титула, и своего поместья. И я не видел способа этого избежать.
— Скажите, Меэнсфилд, та девушка, что изображена на этой картине, — я указал рукой на мольберт, — всё еще находится в деревне?
— Да, ваша светлость, — подтвердил он, немного удивленный моим вопросом. — Семья мадемуазель Ревиаль вернулась в старый дом, который принадлежит ее матери. Смею вас заверить, ваша светлость, это весьма почтенное семейство, и их уважают в деревне. Когда они приехали сюда, их дом был почти полностью разорен, и я был уверен, что они вынуждены будут сбежать отсюда, когда наступят холода. Но нет, они сумели тут обустроиться и ведут хозяйство весьма разумно. И Лорейн Ревиаль заботится не только о матушке, но и о своих племянниках. А тот случай, что произошел с браслетом мадемуазель Эванс… полагаю, что это не более, чем недоразумение.
Это я знал теперь уже и сам.
— Значит, вы говорите, что эта мадемуазель добра и рассудительна? — уточнил я. — А ее отец, кажется, был шевалье?
— Именно так, ваша светлость! — сказал Мэнсфилд. — Когда мадам Ревиаль вышла замуж за дворянина, в деревне считали, что ей очень повезло. Но видите, как оно всё оказалось.
— А где именно в деревне находится их дом? Я хотел бы отдать мадемуазель Ревиаль этот портрет.
Если дворецкому и показалось странным, что я решил лично озаботиться доставкой картины, то он ничем не выдал своего изумления.
— Их дом — самый ближний к поместью. Но, полагаю, что саму девушку вы найдете совсем неподалеку отсюда — она выращивает огурцы в наших теплицах.
— Что делает? — я не поверил своим ушам. — Огурцы? В здешних теплицах?
Мэнсфил побледнел.
— Простите, я понимаю, что это недопустимо, но…
Я рассмеялся. Нет, решительно эта девица всякий раз находит, чем меня удивить. И мысль, сначала показавшаяся мне абсурдной, всё больше и больше нравилась мне.
Да, общество решит, что я сошел с ума. Но какое мне до этого было дело? На кону стояло слишком многое, чтобы я мог позволить себе сомневаться.
Я вышел на улицу и зашагал в сторону теплиц. Конечно, это будет мезальянс, но если это будет временный брак, то почему бы и нет? Я должен был сохранить герцогский титул — любой ценой.
Глава 43
Огурцы я посадила в теплицу еще ранней весной. Как-то быстро вдруг стало тепло, и всё вокруг зазеленело. А в теплице земля отогрелась еще быстрей, чем у нас на огороде. Ален хорошенько перекопал ее, а я удобрила ее конским навозом.
Я сильно волновалась по поводу семян — прорастут ли? Я положила их в мокрый мох, поставила поближе к печке. Они проклюнулись дружно, а когда я посадила их в землю, дали такие же дружные и быстрые всходы.
Когда на растениях появилось по три-четыре листочка, я протянула под крышей теплицы веревки, а уже от этих веревок спустила к огурцам более тонкие веревочки, чтобы мои подопечные могли цепляться за них своими усами и тянуться вверх. Потом оставалось только обильно поливать их да прищипывать боковые плети.
Хорошо, что возле дома огородника был колодец. Ален утром начерпывал воду в широкую деревянную бочку, она нагревалась до вечера на солнце, и когда жара спадала, я отправлялась на полив.
Иногда в теплицы приходили матушка Табита, Кандида Дега и мадам Шабри. К моей затее они всё еще относились скептически, хотя зимой с удовольствием ели соленые огурцы. Но им казалось странным, что кто-то в здравом уме мог захотеть выращивать то, что столько веков никому не было нужным. И только мой рассказ о том, что владелец таверны в Альенде готов был купить у нас весь выращенный товар, удерживал их от скептических замечаний.
Мы уже не экономили каждую медную монету, и могли позволить себе хорошо питаться, но нам всё еще отчаянно нужны были деньги и на ремонт дома, и на новую одежду (дети уже выросли из тех вещей, что мы привезли из отеческого поместья, да и большинство наших с матушкой платьев потеряли свой прежний вид). А еще у Алена была мечта обзавестись лошадью и повозкой, и я надеялась, что когда месье Корден купит у нас несколько бочек соленых огурцов, мы сможем себе это позволить. В собственном экипаже (пусть даже и самом простом) мы могли отправиться в столицу и заключить договоры и с тамошними тавернами и постоялыми дворами.
Если бы у нас был большой рынок сбыта, мы могли засадить огурцами весь наш огород. А другие овощи мы стали бы закупать у наших соседей — это было бы куда выгодней. Потому что огурцы, посаженные в открытый грунт, тоже прекрасно росли, хоть и отставали от тех, что сидели в теплице.
А если торговля в Валье-де-Браво окажется успешной, то можно будет нанять и нескольких работников — одной с большим огородом мне будет трудновато. Семейство Дега уже съехало от нас, но Кандида часто приходила к нам, чтобы дать мне советы по выращиванию корнеплодов.
К началу лета я собрала первый урожай огурцов, и на нашем столе появились свежие овощи. Плодов было много, и я быстро заполнила две небольшие бочки, что у нас были. А месье Меридо получил заказ на новую тару. Я надеялась, что к летней ярмарке в Альенде у нас уже будет что отвезти месье Кордену.