— Не думаю, ваша светлость, что это хорошая идея, — девушка нахмурилась. — К чему весь этот фарс? Поверьте, здешнее общество прекрасно осведомлено о том, что послужило причиной нашего брака.
— Вот как? — я рассмеялся. — Ну что же, тем лучше. Но давайте всё же продемонстрируем им нашу семейную идиллию. Думаю, это будет даже забавно. Впрочем, сейчас не лучшее время, чтобы это обсуждать. Я и без того поднял вас с постели посреди ночи. Давайте вернемся к этому вопросу утром. А сейчас нам следует отдохнуть.
Она не стала возражать и поднялась из-за стола. И я поднялся следом.
Мэнсфилд ожидал нашего выхода из столовой и сразу же подал знак лакею, чтобы тот убирал со стола. Мне нужно было серьезно поговорить с ним, но я предпочел отложить разговор до утра. Сейчас мне хотелось только одного — хорошенько выспаться.
Мы поднялись на второй этаж. Мне было интересно, в каких комнатах разместилась Лорейн, и когда она остановилась у дверей «бежевой» гостевой комнаты, я хмыкнул. Как и некогда комнаты, отведенные Жасмин, эта гостевая находилась от моих собственных апартаментов на довольно большом расстоянии. Но если в первом случае такое размещение мадемуазель Эванс было вызвано необходимостью соблюдать правила приличия, то чем руководствовался Мэнсфилд, выбирая для мадемуазель Ревиаль именно эту комнату, мне было непонятно. Для герцогини Клермон он мог бы подобрать куда более удобный вариант.
— Нет-нет, сударыня, — возразил я, когда девушка, пожелав мне спокойной ночи, хотела открыть дверь. — Полагаю, что хотя бы эту ночь нам следует провести в одной спальне. Боюсь, никто не поймет, если мы поступим по-другому.
Глава 55
Его приезд оказался для меня полной неожиданностью. Не скажу, что он меня расстроил, но обеспокоил — да. Одно дело изображать из себя герцогиню Клермон, когда твой официальный супруг находится за много лье от тебя, и совсем другое — когда он тут, рядом.
Я понятия не имела, как мне следовало себя с ним вести, а потому растерялась, увидев его в холле. Впрочем, тот факт, что я застыла на лестнице как статуя, можно было объяснить поздним временем и тем, что я еще не вполне проснулась.
Надо признать, что сам герцог довольно ловко вышел из положения, и мне оставалось лишь чуточку ему подыграть.
А во время ночного ужина я и вовсе почти успокоилась. Если с герцога сняли все обвинения, то это значит, что он уже более не нуждается в фиктивной жене, и мы можем расторгнуть наш брак ко взаимному удовольствию.
Но всё оказалось совсем не так просто, как я предполагала. И потому из-за стола я поднялась в весьма противоречивых чувствах. И поднимаясь по лестнице на второй этаж, я решила, что все размышления стоит отложить до утра.
Я уже взялась за ручку двери своей спальни, когда услышала:
— Нет-нет, сударыня. Полагаю, что хотя бы эту ночь нам следует провести в одной спальне. Боюсь, никто не поймет, если мы поступим по-другому.
Мне захотелось наговорить ему кучу дерзостей, но в глубине души я понимала, что он прав. Муж возвращается домой после долгого отсутствия и не спешит уединиться со своей молодой супругой. Это кто угодно счел бы необычайно подозрительным.
И я вздохнула и послушно отправилась в спальню Клермона. Устраивать разборки в коридоре было бы глупо. И мне ужасно хотелось спать. Да и в апартаментах его светлости (это я уже знала, потому что успела поискать пропавшее письмо и там) состояли из трех смежных комнат, так что нам даже не нужно было спать в одной кровати.
Сам герцог подумал о том же самом, потому что сказал, как только мы переступили порог его спальни:
— Кровать я уступаю вам, сударыня! Меня вполне устроит тот диван, что находится в моем кабинете. Все двери я запру и попрошу Мэнсфилда не беспокоить нас утром. Приятных вам сновидений!
Он отправился в другую комнату, на ходу снимая рубашку. А я слишком медленно отводила от него взгляд, поэтому успела заметить его мускулистую спину. Странно, но под одеждой эти мускулы трудно было даже предположить. Должно быть, во время своего пребывания в Эрдене он не терял времени даром.
Его светлость обернулся, и я смущенно потупила взор. Какая глупейшая ситуация!
Но стоило только мне коснуться подушки, как я забыла об этом. Мне следовало выспаться и подняться раньше герцога, дабы до его пробуждения успеть сбегать в дом огородника, предупредить Дега о возвращении хозяина и дать кое-какие советы по засолке огурцов.
Так я и поступила, поднявшись с первыми лучами солнца. Я выскользнула из дома, не замеченная даже вездесущим Мэнсфилдом. Кажется, он еще не вполне оправился от болезни, и это сказывалось на его бдительности.
Обе теплицы меня порадовали. Огурцов было много, и растения еще вовсю цвели. А несколько бочек были уже полны, и хотя процесс брожения еще продолжался, кладовая, в которой они стояли, уже была наполнена пряным ароматом тех специй, что мы в них добавляли.
Кандида перепугалась, когда я сказала ей, что его светлость приехал домой, но я поспешила заверить его, что обсужу с ним их пребывание здесь еще за завтраком. И когда я вернулась в особняк, дворецкий как раз шел к его светлости, чтобы сообщить, что стол накрыт.
Ни матушка Табита, ни дети не решились присоединиться к этому завтраку, предпочтя потрапезничать у себя в комнатах. Для них герцог Клермон был слишком большой величиной, и они не могли представить себе, что будут делить с ним один стол.
— Ваши родные не спустятся к нам? — спросил его светлость, когда мы сели друг против друга.
Я покачала головой. Полагаю, он и сам догадался о причинах этого. Но я понимала, что рано или поздно их встреча должна состояться, и решила, что постараюсь представить их друг другу еще до обеда.
— Кажется, вы имеете обыкновение просыпаться очень рано? — заметил Клермон, ловко расправляясь с пышным омлетом.
Он бросил на меня внимательный взгляд, и я почувствовала, что краснею. Наверняка Мэнсфилд уже доложил ему о моих визитах в теплицу, и теперь мне следовало найти разумное объяснение тому, что я до сих пор не бросила заниматься тем, что совсем не к лицу герцогине Клермон.
— Простите, ваша светлость, что я приняла это решение, не посоветовавшись с вами, — начала я, отложив в сторону нож и вилку, — но я подумала, что раз дом огородника всё равно пустует, то будет полезно для всех, если там поселятся люди, которые смогут обеспечивать особняк свежими овощами и фруктами. Дега — весьма уважаемое в деревне семейство. И они нуждаются в этой работе, потому что у них на руках оказалась маленькая внучка. Я не решилась назначить им жалованье без вашего дозволения, но…
Он прервал меня взмахом руки:
— Сейчас вы здесь хозяйка, Лорейн! И в отношении такой мелочи, как жалованье огородника, вы можете принять решение без меня.
Как легко он об этом говорил! А ведь Мэнсфилд был готов сражаться за каждую его монету!
— Я слышал, что вы и сами, сударыня, не чураетесь земледельческого труда, — меж тем, продолжал Клермон. — Я не стану упрекать вас за это. Всякий труд почетен и уважаем, и сам виноват, что на время своего отсутствия не обеспечил вам средствами к существованию. Но я был бы вам признателен, если бы вы пока воздержались от визитов в эти теплицы. И кстати, Мэнсфилд сказал, что вы выращиваете там огурцы в огромных количествах. Позвольте полюбопытствовать, что вы делаете с ними?
Прежде, чем ответить, я посмотрела на него. Кажется, он не шутил и не старался меня задеть. Ему действительно было интересно.
— Я продаю их солеными в Альенде. Вы можете не поверить, ваша светлость, но они пользуются там большой популярностью.
Тут я вспомнила о нашей с ним первой встрече в этом городе, и смутилась окончательно. Это были не самые приятные воспоминания.
— Ну, что же, когда вы перестанете быть герцогиней Клермон, то полагаю, это занятие окажется для вас весьма полезным. Но до тех пор я прошу вас забыть об огурцах. Переложите все эти обязанности на плечи нанятых вами людей. Я готов платить им достойное жалованье. И если вы сами любите эти ваши огурцы, то я ничуть не возражаю, если они будут и на нашем столе. Надеюсь, по этому вопросу мы договорились?