Прежде я не видел в Абеляре сильного мага. Более того, я полагал, что он вообще не обладал никакими магическими способностями, но тот факт, что его предок был главным магом Арвитании, решительно менял всё дело. Такой дар обычно не утрачивается за пару поколений. Но значило ли это, что он сумел вынести письмо из моего особняка? Нет, я был уверен, что нет. И если так, то я еще имел шанс его остановить.
Теперь я уже почти не сомневался, что преступником был именно он, и удивлялся, почему не подумал об этом прежде. Наверно, потому что не воспринимал его всерьез. Он всегда казался мне слишком утонченной натурой, погруженной в свою живопись куда больше, чем в светские интриги. И ведь его картины действительно недурны! И портрет Лорейн, и портрет Жасмин вышли у него весьма хорошо.
И почему я до сих пор не поместил портрет жены в достойное его обрамление? Он великолепно смотрелся бы в гостиной. Он заслуживал красивой рамы куда больше, чем неоконченный портрет мадемуазель Эванс.
Так, а почему, собственно, полотно, на котором изображена Жасмин, вообще оказался в раме? Картина едва ли была написана хоть наполовину.
Если бы я обратил на это внимание гораздо раньше, возможно, я нашел бы ответы и на другие свои вопросы. Эта рама нужна была для того, чтобы спрятать там украденное письмо! Он не сумел вынести письмо сам и понадеялся на то, что я отвезу портрет в столицу и подарю Жасмин. А уж из дома маркиза Эванса он легко сумел бы его забрать.
Теперь я пытался вспомнить, насколько тщательно я осматривал эту раму. Мне казалось, я был внимателен, но если Абеляр был неплохим магом, то он мог скрыть тайник еще и с помощью иллюзорной магии. И хотя такие иллюзии не держатся долго, действия заклинания могло хватить на несколько месяцев. А может быть, тайник сам по себе был сделан настолько искусно, что я ничего не заметил.
Впрочем, пока это были лишь предположения. И хотя я всё больше и больше склонялся именно к этой версии, проверить ее я смогу, лишь вернувшись в Клермон.
А пока же я был намерен навестить Абеляра в его столичном жилище. Он снимал большую квартиру на улице Дворцовых стражников, собственного особняка у него в Валье-де-Браво не было.
Я не собирался ничего с ним обсуждать. Я только хотел убедиться, что он еще в городе и спросить у него, не возражает ли он, если я отправлю нарисованный им портрет мадемуазель Эванс.
Джайлса Шортера я тоже собирался навестить. Но потом — после того, как поговорю с Абеляром.
Я передал карточку привратнику, что сидел на первом этаже. Тот поднялся на этаж, где снимался квартиру маркиз. И уже через минуту ко мне спустился дворецкий его сиятельства.
— Ваша светлость! Большая честь видеть вас здесь! — низко поклонившись, пролепетал он. — Но я полагаю, что вышло какое-то недоразумение. Его сиятельство отбыл из Валье-де-Браво два дня назад. И он поехал, ваша светлость, в ваше поместье после того, как получил от вас соглашение.
Я сжал кулаки так, что порвал перчатки. И как я мог об этом забыть? До приезда лейтенанта Пике я успел отправить всего несколько приглашений, и судя по всему, одно из них было именно маркизу Абеляру. И теперь у него было два дня форы.
Оставалось лишь надеяться на то, что Лорейн успела уехать из поместья.
Глава 67
Граф Шортер стоял на пороге и смотрел на меня. Мне показалось, что распахнулось окно, и в комнату влетел холодный ветер. Я содрогнулась, и мне стоило немалых сил не сделать шаг назад. Я снова ощутила тот страх, что испытала тогда, в гостинице Альенде.
— Вам что-то нужно, ваше сиятельство?
Я чувствовала себя перед ним как кролик перед удавом. Мешочек с сушеными зверобоем, полынью и крапивой лежал у меня в кармане. Я не забыла взять его с собой. Но сейчас, когда Шортер был в двух шагах от меня, это саше уже казалось мне детской забавой.
И техники противодействия ментальной магии, о которых я читала в книгах, надежными были только на бумаге. Я попыталась сосредоточиться и выставить щит, но прекрасно понимала, что граф разобьет его легко и непринужденно.
Правда, пока я вовсе не чувствовала влияния его магии. И это было странно.
— Я хотел поговорить с вами, ваша светлость. Надеюсь, вы сможете уделить мне несколько минут.
Кажется, он тоже волновался. И как ни странно, его волнение позволило мне немного унять свое собственное.
— Я занята, ваше сиятельство! Мне нужно написать несколько писем, — должна же я была объяснить хоть как-то тот факт, что я собиралась задержаться в кабинете в столь позднее время. Мне совсем не хотелось, чтобы Шортер понял, что я пряталась тут от них.
— Я не задержу вас надолго, ваша светлость, — сказал он. — Я всего лишь хотел извиниться за свое недопустимое поведение при нашей первой встрече. Той, что состоялась в Альенде.
При этих его словах мои щеки запылали. Значит, он всё-таки меня узнал! И хотя самой мне стыдиться было нечего, я всё равно испытала чувство неловкости. Право же, я предпочла бы, чтобы он не начинал этот разговор.
Мне показалось, что он вознамерился сделать шаг в мою сторону, и я испуганно отступила к окну.
— О, ваша светлость, надеюсь, я вас не напугал? — он нахмурился. — Я понимаю, сколь неприятно, должно быть, вам мое общество, но посчитал своим долгом принести вам извинения. И уверяю вас, вам не стоит меня опасаться. Вы жена моего друга и покровителя, и я никогда не сделаю ничего такого, что может доставить вам неприятности. В любой ситуации вы можете рассчитывать на мою преданность. Если потребуется, я стану защищать и вас, и вашего супруга до последней капли крови.
Он произнес это без излишней патетики. И когда замолчал, то чуть склонил голову, ожидая от меня ответа.
А я не знала, что сказать. Если бы эти слова я услышала от кого-то другого, то наверно, растрогалась бы до глубины души. Но заверения от человека, который однажды едва не погубил мою честь, звучали не слишком убедительно.
Впрочем, я прекрасно понимала, что побудило его выступить с этой речью. Он понял, что я не забыла ту сцену в гостинице, и счел нужным со мной помириться. Как и тогда, в Альенде, мы были в неравном положении, только тогда хозяином положения был он. А теперь я была женой одного из первых вельмож Арвитании, и Шортер решил, что держать меня во врагах ему не выгодно.
И всё-таки я должна была ему что-то ответить.
— Я принимаю ваши извинения, ваше сиятельство. Предлагаю оставить прошлое в прошлом. Обещаю, что впредь буду воспринимать вас согласно тем поступкам, которые вы будете совершать в дальнейшем.
— Благодарю вас, ваша светлость! — откликнулся он.
А я отчаянно хотела, чтобы, наконец, пришли Менсфилд с Дельфиной. Оставаться и дольше в обществе Шортера мне совсем не хотелось.
Но раньше дворецкого в кабинет вошел маркиз Абеляр. Он низко поклонился мне. Мне показалось, он чувствовал себя немного смущенно.
— Ваша светлость! Ваше сиятельство! Надеюсь, я вам не помешал?
— Нет-нет, всё в порядке! — заверила его я. — Его сиятельство уже уходит. Мне срочно нужно написать несколько важных писем, и простите за бестактность, но я предпочла бы сейчас остаться одна.
При других обстоятельствах я была бы не прочь поболтать с маркизом, но сейчас мне ни с кем из них не хотелось разговаривать. И хотя я понимала, что мои слова прозвучали не слишком вежливо, церемониться с ними я была не намерена. Я надеялась, что они спишут это на мое желание соблюсти все необходимые приличия. Моего мужа не было дома, а значит, я не могла позволить себе слишком долго общаться с гостями мужского пола.
— Спокойной ночи, ваша светлость! — Шортер повернулся к дверям. — Вы идете, Абеляр?
Мне показалось, что маркиз слегка замешкался. Неужели он тоже хотел со мной о чём-то поговорить? Но даже если и так, я не собиралась менять своего решения. Если они не преступники, то в их следующий приезд в поместье я их встречу куда любезнее.
Я подумала об этом и усмехнулась. Если герцог найдет вора и смоет пятно со своей репутации, наш брак незамедлительно будет расторгнут, и принимать гостей в этом поместье будет уже другая герцогиня, куда более подходящая Клермону по знатности и богатству.