Молчанов Н.Н.
Огюст Бланки
Дитя революции
Детство — только пролог жизни человека. Но это такой пролог, который связан с главным содержанием жизни совершенно непонятными, таинственными узами. Поскольку детство, вступление в жизнь само по себе событие радостное, то биографа подстерегает здесь искушение изобразить его обязательно счастливым. Жертвой этой традиции оказался и Бланки. Один из его первых биографов напишет, что он появился на свет в «очаге счастья современного мира». Прочитав это, Бланки решительно возразил: «Это ошибка. Надо вычеркнуть эти четыре слова. Мои родители вовсе не воплощали счастье этого мира».
Жизнь Бланки развенчивает и другую тривиальную истину, согласно которой биография любого человека начинается с биографии его родителей. На первый взгляд перед нами проявление поразительной революционной наследственности; ведь отец Бланки был членом Конвента 1793 года! И снова иллюзия бесследно рассеивается, как только узнаешь реальную историю политической деятельности Жана-Доминика Бланки, которая неразрывно связана с метаморфозами истории Франции, начавшимися взятием Бастилии 14 июля 1789 года.
Ведь это было время, о котором Стендаль писал: «Какие огромные перемены произошли с 1785 по 1824 год! Пожалуй, за две тысячи лет известной нам истории человечества не случалось еще столь крутого поворота в привычках, образе мыслей и верованиях». Может быть, поэтому Огюст Бланки, родившийся и выросший во время бурных перемен, станет воплощением неукротимого духа революции?
Его отец Жан-Доминик Бланки родился в 1757 году около Ниццы. В то время этот кусок французского южного побережья входил в состав Сардинского королевства, и здесь язык, нравы и обычаи долго еще оставались смесью французского и итальянского влияний. Отец Жана-Доминика, зажиточный ремесленник, не хотел, чтобы сын унаследовал его не слишком благоуханное занятие — выделку кожи. Он отдал его учиться в коллеж, и Жан-Доминик обнаружил такие способности, что, окончив учебное заведение, стал сам преподавать в нем философию п астрономию. Он быстро воспринял передовые идеи того времени, рождавшиеся во Франции. А когда в 1789 году парижский народ захватил и разрушил Бастилию, начав свою Великую революцию, то Жан-Домннпк оказался ее самым ревностным поклонником. Он становится в центре группы интеллигентов Ниццы, заразившихся французским революционным энтузиазмом. Здесь жадно читают парижские газеты. С восторгом пересказывают речи Мирабо. Когда же в Париже загремел .могучий голос Дантона, то передовые люди Ниццы совсем превратились во французских патриотов, они воспылали мечтой о свершении прогнившей власти сардинского короля о присоединении своего солнечного края к Франции. И эта мечта сбылась удивительно быстро. В 1792 году границу графства перешли отряды французских добровольцев под командованием лейтенанта и будущего прославленного маршала Андрэ Массена. Жан-Домпник был среди тех, кто встретил французов как освободителей. Вместе со своими друзьями он с удовольствием наблюдал паническое бегство аристократов Прованса, ожидавших в Ницце краха революции и возвращения в свои конфискованные поместья. Вскоре, в январе 1793 года, Бланки приезжает в Париж как представитель Ниццы, чтобы просить Конвент включить ее в состав Франции.
Вблизи революция показалась ему далеко не таким радостным праздником, каким она выглядела издалека. Спустя неделю он увидел Париж, запруженный войсками, выстроенными вдоль улиц; на площади Революции, еще недавно носившей имя Людовика XV, недалеко от пустого пьедестала, с которого сбросили статую этого короля, возвышалась гильотина. Под грохот барабанов грозная машина отсекла голову другому королю, Людовику XVI... В те дни в Конвенте внешне царило единодушие. Дело, ради которого Жан-Домннпк приехал в Париж, решилось быстро: сардинское графство Ницца объявили французским департаментом Приморские Альпы. А все остальное в Париже делегат Ниццы либо не заметил, либо не понял. Жгучие проблемы, волновавшие Францию, не трогали его, он жил своими провинциальными интересами, словно не зная о многочисленных и тяжелых заботах революции.
В мае он снова появляется в Париже, уже как полноправный депутат от своего департамента. За прошедшие три месяца положение молодой революционной республики стало отчаянным. Со всех сторон на Францию двигались вражеские полчища. Повсюду все наглее выступали роялисты. В марте восстала Вандея. Мятежом вспыхнул . Лион. Генерал Дюмурье, командовавший войсками на севере, изменил п перешел на сторону австрийцев. Жестокий голод обрушился на парижских бедняков. Урожай прошлого года был хорошим, но хлеба не хватало. Спекулянты скупали его и наживались на страданиях санкюлотов.