Одновременно росло более широкое и массовое недовольство в других общественных кругах. Важнейшим резервом оппозиции оказалась армия. Заслуженные наполеоновские офицеры увольнялись, их оклады урезали наполовину. В армию широким потоком влились эмигранты-аристократы, либо не воевавшие вообще, либо служившие во вражеских армиях, вторгшихся во Францию в 1814 году.
Наконец, буквально рвались в бой против Бурбонов студенты, мелкие служащие, словом, все те, кто болезненно переживал национальное унижение Франции в связи с Реставрацией и перспективу полной ликвидации всех остатков завоеваний Великой французской революции.
Стихийно возникали отдельные заговорщические группы, объективно стремившиеся к объединению. Естественно, повсюду активнее всего действовала молодежь. А о ее стремлениях можно судить хотя бы по настроению молодого Бланки. У истоков французского карбонаризма стоят два энергичных и пылких молодых чиновника, которые были ненамного старше Огюста Бланки. Сент-Алан Базар и Филипп Бюше также переживали национальное унижение 1814 —1815 годов, также мечтали о справедливости и свободе. Сначала они вступили в масонскую ложу «Друзья истины» и сделали ее тайным революционным штабом. Объединив вокруг себя уволенных офицеров и революционных студентов, они развернули подготовку восстания, назначенного на август 1820 года. Однако заговор был раскрыт, Базар и Бюше бежали в Бельгию. Их друзья Жубер и Дюгье скрылись в Неаполь. Здесь они познакомились с итальянскими карбонариями и, вернувшись во Францию, взялись за укоренение подоб-
ного движения на французской почве. Тем не менее распространенная в литературе версия о том, что карбона-ризм занесен во Францию из Италии, не отличается точностью. Еще до Великой французской революции в восточной провинции Франш-Конте возникла «ассоциация угольщиков», один из представителей которой перенес ее опыт в Италию, где он успешно привился. Таким образом, Жубер и Дюгье лишь вернули на родину старую французскую традицию. Базар и Бюше восприняли идею с энтузиазмом. Секретность, масонские ритуалы посвящения, раздельное и тайное существование «вент» из 10— 20 человек во главе с верховной вентой — все это они приспособили к французским условиям, и 1 мая 1821 года организация родилась. Поскольку к ней примыкали люди самых разных политических симпатий, особенно бонапартистских, устав определял цели карбонариев в очень общей форме. «Принимая во внимание, — гласил устав, — что сила не есть право и что Бурбоны были возвращены во Францию иностранцами, карбонарии объединяются, для того чтобы вернуть французской нации свободное пользование правом, заключающимся в самостоятельном выборе подходящего для нее правительства».
Ясно, что такая формула могла устроить любого противника Бурбонов. Поэтому среди карбонариев оказались очень разные люди: монархисты, республиканцы, социалисты. Кстати, Базар и Бюше были последователями Сен-Симона. Карбонариями были Этьен Кабэ — крупнейший представитель утопического социализма, Пьер Леру — глава его другого течения, маркиз Буайе д’Ар-жансон, который будет последователем Буонарроти, соратника легендарного Бабефа. Но среди карбонариев окажутся и будущие создатели монархии Луи-Филиппа. Огромную роль в движении играли военные. Именно они организовали и начали осуществлять девять крупнейших заговоров карбонариев. Все они окончились неудачей. Казнь четырех заговорщиков, сержантов из Ла Рошели, которая так потрясла Бланки, была финалом одного из них. Главная слабость движения карбонариев заключалась в их почти полной изоляции от народа. Невозможно назвать точную численность участников карбонаристских вент. В перепуганном воображении властей она доходила до нескольких сотен тысяч человек. Более осторожные подсчеты дают гораздо меньшие цифры: четыре тысячи в Париже и столько же в провинции. Во всяком случае, в 1822 году, когда карбонарии действовали наиболее активно, правительство ультрароялиста Виллеля ударилось в панику. Однако затем карбонаризм ослабевает.
Бланки стал карбонарием в момент затухания движения, когда оно распадалось на разные течения, и молодому революционеру не пришлось принять активного участия в заговорах карбонариев, ибо они уже отошли в прошлое. Тем не менее их опыт оказал огромное воздействие на формирование его революционной тактики. Некоторые даже считают французский карбонаризм колыбелью будущего бланкизма...
Карбонаризм давал Бланки богатую пищу для размышлений, но он не мог дать ни гроша, чтобы жить. А Огюст — уже взрослый человек; в год окончания лицея ему пошел двадцатый год. Больше он не хочет и не может жить за счет старшего брата. Адольф в это время работает преподавателем в Коммерческой школе (вскоре он станет ее директором). Он и устраивает брата в это же заведение. Но служба в школе дает лишь возможность заработать на хлеб. Она не обещает никакого будущего, и Огюст рассматривает ее просто как наименьшее зло. Братья вдвоем отправляются в субботу навестить своих в Онэ, где их ждут мать, остающаяся верной себе, и отец, примирившийся со своей жалкой судьбой. Он живет прошлым и дает младшему сыну совет обратиться к барону Луи, министру финансов Людовика XVIII. Жан-Доминик Бланки когда-то оказал некоторые услуги этому барону. Братья вскоре отправились к министру, но встретили такой ледяной прием, что младший, выходя из кабинета, громко хлопнул дверью. Надо искать что-то другое.