В выделенном интонацией «Вам» прозвучало: «Вам надо поговорить, не забывайте, голубчик, о деле». В ином мире можно было услышать куда как жестче: «Ну что расселся? Балдеть будешь в бане с телками, здесь пахать надо!» В более жестком варианте в конце тирады прозвучало бы сакраментальное «Козел!»
Чтобы не мешать, профессор воспользовался возгласом Щастного: «Господа, давайте попросим владельца этого замечательного инструмента что-нибудь исполнить».
Под размышления о единстве времен и том, что он и вправду козел, Федотов прошелся по перспективам. Связь на тысячи миль собеседнику не показалось прожектерством, хотя сомнения прозвучали. В ответ были даны краткие пояснения касательно особенностей диапазонов. Вдобавок Борис достаточно внятно пояснил, что от макета аппарата до серийного образца дистанция отнюдь не месячная. Только эти испытания продлятся еще неделю. Под впечатлением сегодняшнего успеха собеседник проникся. А как было не проникнуться, коль скорого и быстрого успеха не обещали и денег не просили. Иной адмирал-генерал-президентикус жизнь проживет, а с таким не столкнется.
— Господин Федотов, извините меня за прямоту, зачем Вы так настойчиво искали со мной встречи? Я ведь не самый влиятельный на этом свете человек.
Взгляд внимательный. По всему выходило: «Ну-с, любезный, пора и о главном, а то вы все вокруг да около. Это вам не к лицу».
Ответный взгляд: «Мы тоже не пальцем деланы и в гляделки играть умеем».
— Все прозаично, Николай Оттович. Мне нужны консультации по боевому применению радиосвязи, а вы имеете опыт практического управления броненосцем в боевых условиях. Это дорогого стоит.
Снова взгляд — лесть воспринята как должное, но удовлетворение не получено.
Борис примолк, краем уха слушая, разглагольствования Зверева об особенностях «чилийского городского романса» и влиянии на него музыкальной культуры северной Америки.
— Честно сказать, мне здесь просто не с кем пообщаться о геополитике. Появился в мире такой термин, а что вы не распоряжаетесь средствами… это и к лучшему.
На этот раз удовлетворение получено. «Ок! О серьезном поговорим позже. Слава богу, об откатах речи не будет».
Зверев заиграл что-то испанское, кажется, из репертуара «Armik». Щастный подыгрывал, заменив ударную установку. Спелись демоны. Спелись и явно подготовились. Сквозь «испанию» периодически пробивались джазовые ритмы. По всему выходило — в Зверева вселился бес просветительства, а чем еще можно объяснить извращенное желание познакомить местных с тенденциями в музыкальном искусстве почти столетнего будущего.
Запах дорогого табака каперанга.
Во взгляде Попова вопрос: «Ну как там?».
Такой же ответ Федотова: «Все нормально. Таможня дала добро».
Тост за успех и вкус «наполеона». Легкий хмель.
Вдохновенно звучит чилийская народная песня из кинофильма «Двенадцать стульев» — «Где среди пампасов бегают бизоны». Публике явно приглянулся героический пират, ухайдакавший неверную красотку вместе с хахалем. Одним выстрелом. Молодежь в восторге, старшее поколение снисходительно улыбается.
Отдохновение. Никуда не надо торопиться. «Госприемщик» похоже перебирает с напитками. Каперанг морщится — ему неловко.
Неспешная беседа течет под очередную «чилийскую» песню о далекой Амазонке, где автор никогда не бывал.
— Николай Оттович, я не питаю иллюзий относительно поставок на флот моих трансиверов. Придется организовать в Германии фирму, тогда и продажи пойдут. Такова, увы, наша российская реальность.
Федотову хотелось добавить: «Чудаки на букву М».
По-видимому, каперанг все понял, но виду не подал. Вместо этого последовало нейтральное:
— А занятное исполнение у вашего молодого друга. Я не знаток романсов, кстати, а чьи это стихи?
«Быть вам Николай Оттович адмиралом, точно быть. Хотели же яду подпустить, мол, что же вы в Германию-то заторопились. Очень хотели, но переключились на нашего музыканта. Выдержка, однако, имеет место быть. Достойно».
— Дмитрий Павлович, не столько друг, сколько компаньон.
Удивленный взгляд на Зверева, потом пытливый на Федотова. В глазах вопрос из тех, что умные люди вслух не произносят. Оба, не сговариваясь, решили послушать Зверева.
Дима попытался передать гитару поручикам — те дружно отказались, требуя продолжения.
— Борис Степанович, можно?
Просительные интонации Зверева вызвали недоуменные взгляды. Деваться было некуда:
— Ну-у-у… заунывно истаяло в тишине.
Пальцы музыканта наиграли первые ноты. Борис понял — «Угадай мелодию» Зверев предназначил персонально ему, чтобы, значит, не психовал попусту. Людям надо верить.