— Да, да, Владимир Ильич, мы, русские суфражистки, требуем раскрытия женских характеров, надо показывать наш тонкий внутренний мир, — писклявым голосом вещала напарница дылды.
Горящие взоры местных эмансипе говорили больше всяких слов. В какой-то момент Борису показалось, что Ильича сейчас прилюдно изнасилуют.
«Ильич, что же ты так лопухнулся, надо было брать с собой Настасью».
Похоже, аналогичная мысль пришла в голову не только Федотову, иначе с какого перепуга перевозбудившихся женщин оттеснил незнакомый критик. Надо полагать, собравшиеся знали, чем для Мишенина могло окончиться «нападение борцов за права женщин».
Подошедшие к Борису Зверев, Иван Никитич и Катерина имели весьма загадочный вид.
— Борис Степанович, есть предложение взять Екатерину Евгеньевну в Питер. Сами говорили, она хороший секретарь.
Лицо морпеха выражало детскую невинность. Выжидательно смотрела Катерина и доброжелательно… Иван Никитич.
От такой несуразицы Борис на мгновенье завис. Одновременно представил, как в сопровождении Катерины он входит в кабинет высокого начальства. Деловой жакет, чуть ниже колен строгая юбка. Высоко поднятые волосы открывают красивую шею. Высокие каблучки подчеркивают изящные ножки. Неприступность на лице только усиливает эффект секс-бомбочки. Следом фантазия нарисовала сцену в ресторане. Кокетливый смех секретарши, сальные взгляды престарелых носителей аксельбантов и смачные лобызания оголенных плеч. После такого воздействия дяденьки поставят подписи почти задаром. Душа Федотова возмутилась. Ей было жалко отдавать Катьку за одну подпись: уж больно хороша была девушка в эту минуту.
«Какая на хрен строгая юбка, — очнулся от грез переселенец, — здесь за такое пришибут, да и Катьку жалко. Димон, давай-ка сам отбивай у Ивана свою телку».
— А родители? — Борису казалось, что этот аргумент подействует безотказно.
— Вань, ты с моими переговоришь, брат ты мне или нет? — после таких слов Федотов окончательно понял, что у него поехала крыша.
Ближе к вечеру большинство гостей отбыло домой. Кроме хозяина, остались Гиляровский с Нинель, Иван с Катериной, студенты и переселенцы.
Вид с веранды завораживал. Под закатными лучами изумрудным цветом светились заливные луга. Соломенные крыши отдавали бордово-красным. В полусотне метров от дома неспешно несла свои воды река. На берегу студенты разводили костерок.
— А вот там Строгино, — кивнул на восток Мишенин.
На секунду показалось, что сквозь пасторальный пейзаж проступили громады бетонных ульев, бензиновой гарью задымила лента МКАДа.
— А у меня в Рублево осталась двоюродная сестра. Во-он там, — Борис указал на юго-восток, — отсюда всего пяток километров.
— Позволите? — подошедший со своей спутницей репортер прервал воспоминания.
— Милости просим, — взявшись за спинку стула, Федотов вознамерился поухаживать за дамой.
Запах волос. Случайное прикосновение. «Черт, как же она красиво движется. Повезло кому-то», — но с языка слетело иное:
— Владимир Алексеевич, вы не против поговорить о журнале?
— Не против, не против. Всех проводили, можно и о деле. Только… хлопотное это занятие, журнал выпускать.
Вряд ли Гиляровский заговорил бы при непосвященных. Значит, Нинель приглашена не случайно, — таков был вердикт переселенцев.
— Верю, хлопотное, но нам надо популяризировать свое дело. Оно того стоит.
— И вы готовы нести убытки? — подала голос Нинель.
Вопрос заставил по-иному отнестись к гостье.
— Господа, позвольте кратко обозначить цели, в противном случае мы рискуем задержаться до утра.
По мнению переселенцев, поначалу журнал должен был популяризировать радиодело. Эдакая смесь журнала «Радио» и «Науки и жизни». Чуть позже должны появиться серьезные статьи по теории радиосвязи, обзоры своих и конкурирующих профессиональных изделий. С появлением массовой продукции журнал должен обеспечить рекламу.
— Сколько планируется выпусков в год? — вопрос репортера был сух и деловит.
— Полагаю, по паре номеров на ближайшие два-три года. Позже журнал станет ежеквартальным. Дальше — как получится.
— В принципе подход правильный, но надо определиться с кругом читателей на каждом этапе, — голос Нинель был все так же женственен, хотя тема звучала вполне деловая.
Примерно через час переселенцам стало понятно, что они приличные олухи. То же самое стало ясно и Гиляровскому с Нинель, хотя виду они не подали. Зато в тематику журнала было рекомендовано внести произведения приключенческого жанра. Серьезные статьи предложили пустить приложением. Пусть бесплатным, но отдельным. «Ибо не фиг скрещивать трепетную лань с бегемотом», — примерно так Федотов понял мысль Нинель Дмитриевны.