Федотов давно не испытывал опасений по поводу случайных оговорок из своего времени. В любой момент можно было сослаться на «Чили» или попросту послать особо любопытного в дальнее эротическое путешествие. Другое дело — посылать не безразличных тебе людей. Душа была категорически против. На счастье, Борис вспомнил о бумажных фонариках:
— Друзья мои, у нас есть аттракцион летающих огней. Дим, запустишь?
Бумажные шары со свечами величественно и неспешно летели до центра реки. Там взмывали на пару сотен метров и горящими звездами плыли в обратную сторону. Зрелище было феерическое. Дабы лучше видеть, публика разбрелась по берегу.
Борис привлек стоящую спиной Нинель.
— Вы мне расскажете, кто все это написал? — в голосе Нинель прорезалась легкая хрипотца.
— Нинель, Нинель, — Борис нежно потерся о щеку женщины, — во многих знаниях многие печали.
«Наивный», — мысленно откликнулась Нинель.
Глава 26
Прощание, печаль и вновь Питер
Прикосновения. Нежность. Узнавание. Посещение старинных друзей — смотрины. И плевать, что муж в больших чинах при посольстве далекой страны ведь ее выдали замуж еще девчонкой. Вихрь надежно взял в плен души. Кружил не отпуская. Мысль о временном гнали прочь. Хотелось вечности. Вечерами театр или опера. На заводе Борис появился два раза и те мельком.
— И откуда ты такой на меня свалился. Кто ты?
Вдыхая аромат, Федотов зарылся в распущенные волосы.
— «Мне хотя бы раз прожить с тобой всю жизнь, и, клянусь, мне большего не надо», — откликнулась эхом. — Федотов, но я же слышу мелодию. Как такое может быть?
Вновь зарывшееся в волосы лицо.
— Так тебе легче прятать глаза?
В ответ обреченный вздох.
Неделя пролетела мгновеньем. Последняя ночь-прощание. Неистовство и печаль.
С утра пасмурно. Моросит. На душе осень. Для двоих затих вечный гомон перрона. Вокруг ни души, только он и она.
— Федотов, ну что ты не встретился мне раньше? — в голосе отчаяние.
«Мне хотя бы раз прожить с тобой всю жизнь и клянусь мне большего не надо».
В Питер поехали без Катерины. В последний момент девушка прихворнула и родители сказали решительное «нет». Такова эпоха. Из инженеров Борис взял с собой Михаила Витальевича Карасева, которого в силу возраста все называли просто Миша. В Питере он должен был провести монтаж и настроить аппаратуру. Со Зверевым ехали Самотаев и Львов. По классификации борцов начала XXI века Самотаев выступал в полусреднем весе. Львов во втором среднем. Оба давно обратили на себя внимание. С одной стороны — основательность и вдумчивость, с другой — быстрота реакций и физические данные. Родись эти люди на столетие позже, они с одинаковым успехом могли бы стать приличными инженерами или толковыми управленцами. По последнему назначению их и собирался использовать Зверев. Надо было укреплять питерский филиал клуба. Спортсменам взяли билет в этот же вагон. Заодно приодели. Со сменой статуса пришла пора приучать парней к приличной одежде. Все в жизни пригодится. Самотаев сразу вошел в роль. Не лишенный артистизма, острослов и любимец слабого пола, он напоминал буржуа средней руки, лишь выверенные движения выпадали из привычного серенького. Львов выглядел иначе. При внешней неповоротливости, окружающие чувствовали готового к схватке медведя. Цивильная одежда только подчеркивала это обстоятельство. Дабы не смущать парней, их с инженером посадили в общей части вагона, сами же взяли отдельное купе. Такие комбинированные вагоны только-только появились. Купе стоило не слабо, зато можно было без помех общаться.
После расставания с Нинель на душе было тягостно. Последнюю неделю Федотов проторчал на заводе. Оставался на ночь. Немного полегчало, но в поезде с опять накатило, пытаясь отвлечься, задал вопрос:
— Планируешь поставить парней на хозяйство? — кивок в сторону спортсменов.
— Не без того. Есть задумка протащить их по горячим точкам.
— Димон?! — от неожиданности Борис едва не поперхнулся.
— Пригодится, — неопределенно махнул рукой Зверев. — Опять же хозрасчет.