— А где эта штука, что надо подносить к уху?
— Вы все услышите во-он из той тарелки.
— Но она так высоко!?
Улыбки на лицах офицеров. Все представили, как Верочка с недоумением смотрит на высоко висящий динамик.
— Виктор, попросите Верочку, чтобы она не волновалась, прием.
Как позже рассказал Мишенин, услышав голос Виктора, Верочка едва не съехала со стула, но через несколько минут природа взяла свое и невеста уверено выговаривала своему жениху:
— Виктор, у нас все в порядке и не забудь приготовить к венчанию… Список только первоочередных дел поверг в смятение нечаянных свидетелей это разговора и вердикт умудренных опытом был однозначен: семейная жизнь Виктора будет счастливая, но долгая.
Первым отбыл будущий губернатор Москвы, напоследок высказавшийся в том смысле, что впечатлен продукцией отечественных инженеров и приложит все силы.
— Борис Степанович, полагаю, связь между столицей и Москвой вы показали не случайно?
— России нужна правительственная связь.
— Правительственная связь, — будто пробуя словечко на вкус, Дубасов смешно пожевал губами, — интересный термин. Впрочем, не важно, но вы свои станции продадите в другие страны и как тогда с секретностью? — взгляд адмирала после очередного перешептывания с Роговым удовольствия не выражал.
— Двери, ваше высокопревосходительство, может поставить любой мастер, но замки продаются только со своим ключами, а противника надо постоянно вводить в заблуждение, — Федотов казалось, что он удержался от взгляда на Рогова.
— Хм, — Дубасов как бы заново посмотрел на Федотова, — впрочем, возможно вы правы.
Глава 28
Вспомнить о цене, все одно, что к ночи черта
Оставив Шахова доруливать процессом, контр-адмирал отбыл со свитой, а переселенцев взял в оборот Николай Оттович:
— Господа, ради вас в Кронштадт приехал генерал-майор Тверитинов. Надеюсь, вы не возражаете против встречи?
Возражать переселенцы не планировали, а в круг приглашенных вошли Беляев, Шахов и Колчак.
Тверитинов жил в небольшой трехкомнатной квартире в трех минутах от радиомастерской. В зале стояло фортепиано, на стене красовались портреты предков, между которыми примостилась скрипка. Мореного дуба книжный шкаф прикрывал от пыли фолианты. Для гостей был накрыт стол. В отсутствии хозяина здесь жила его племянница, но, как сказал отставник, Саша сегодня вряд ли вернется из Петербурга.
Приветствия и первый тост прошли «штатно», за царя и отечество, после чего на отставника вывалился сумбурный рассказ о чудо-аппаратах отечественного «радиопрома». Перебивая друг друга, все старались донести Тверитинову виденное, а переселенцы услышали много нового о своем железе. В итоге, предложение сделать краткий показ для Евгения Павловича, был принято на-ура, чему в немалой степени способствовало спиртное. В лабораторию вошли без препятствий, ибо, кто же откажет героям Порт-Артура, сопровождающих бывшего главного минера порта, тем паче, что время всесилия охранников пока не наступило.
После показа, Федотов по наитию запросил «Берег», на что тут же получил ответ Колбасьева. Специфические искажения в голосе говорили о продолжении рабочей вахты, по традиции плавно перешедшей в банкет.
— Евгений Павлович, прошу к микрофону, на связи ваш коллега.
После разговора бывший главный минер Кронштадтского порта, посвятивший жизнь развитию Флота Его Императорского Величества и автор множества изобретений, был потрясен:
— Господи, всю жизнь я мечтал быть свидетелем чему-нибудь подобному! Не побоюсь сказать — мы свидетели величайшего достижения, — глаза отставника предательски заблестели.
Людям не часто доводится посмотреть на привычное глазами стороннего наблюдателя. Более-менее такой способностью обладают дизайнеры. Федотов к таким не относился, но после возгласа Тверитинова он как бы со стороны увидел созданное переселенцами. Заново оценил необычный по здешним канонам стиль аппаратуры, что он успел окрестить «милитари», и технические особенности, сулившие потрясающие преимущества.
«Черт побери, а ведь действительно невероятный результат! Если я правильно понимаю, местные привыкли к демонстрации полуживых макетов и клянченья казенных денег. М-да, не занудствуй Димон, не видеть нам половины успеха!»
Федотов по-новому вспомнил изумление на лицах молодых офицеров. Едва приметную оторопь Дубасова, зависть Рогова и победно топорщащуюся бороду капитана первого ранга Николая Отовича фон Эссена.