— Между первой и второй?
— Есть разговор.
— Как скажешь, — морпех с сожалением отставил Смирновскую.
— Помнишь, ты в море спрашивал, отчего мы все время проигрываем?
— Ну, и…? — насторожился Зверев.
— А как тебе Дубасов, Рогов и тот же Эссен?
— Старый, ты о чем? — выражение крайнего недоумения, внезапно озарилось вспышкой понимания. — Борис Степанович, считаешь пора вмешаться?
— А потерять голову?
— Если что слиняем, а бабла мы везде нарубим, но здесь такая засада, ты знаешь, я поначалу захотел просто свалить из страны и заработать, но потом как-то все поменялось, у меня же отец офицер и тут мои предки, а я их не знаю. Поначалу казалось, ты думаешь только о капусте, хотел тебя послать, но некоторые слова, стал думать…
Зверев говорил путанно, обрывками мыслей, слова сыпались, опережая мысли.
— Димон, все гораздо сложнее.
— ???
— Дмитрий Павлович, заруби себе на носу. У нас будет только одна попытка. Если вектор воздействия вычислим правильно, все получится, но не дай нам бог ошибиться. Второго шага нам сделать не дадут.
— Степаныч, но почему?
— По кочану, едрена вошь! Разливай.
Заглядывая в дорогое купе, проводник всякий раз видел безрадостную картину — господа изволили пить горькую. Сперва все было чинно-благородно, ну пили, ну разговаривали, но никому не мешали, а то, что хлеб на столе кусками и молодой руками в бочонок с огурцами, так иные господа себе и девок заказывали.
А потом господа о чем-то горячо заспорили, да так горячо, что отдельные слова были слышны даже в коридоре, вот только все непонятно. Какой-то Вовка, спутался с какими-то либерастами и сам он либераст и козел. Еще старший из пассажиров все долдонил о какой-то базовой реальности, зато потом оба запели, да так хорошо, что проводник заслушался:
«Эх, хорошая песня, душевная, только, при чем тут Таньки? Эх, господа, господа, все то вы чудите, а Росси не знаете».
Проводник был прав. Господа действительно мало что понимали в этой Росси, с другой стороны, а кто ее понимал? Не случайно же господину Тютчеву пришла в голову гениальная рифма: «Умом Россию не понять, в Россию можно только верить». Видать тоже был переселенцем, только умным, ибо ни в какие авантюры с изменением истории не лез и другим не советовал.