Вошедший был в круглой папахе из серого каракуля с темным верхом. Меховая шуба с широченным отложным воротником сидела на посетителе, словно он в ней родился. Внимание привлекала буйная веселость в слегка напряженных карих глазах. Внешность, наклон головы, взгляд — все выдавало в незнакомце человека сильного и нахрапистого. Лишь в уголках губ прятался затаенный надрыв.
Глядя на незнакомца, Федотов почувствовал нарастающую тревогу:
«Черт побери, да где ж я видел этого амбала? И эти белые усищи я определенно видел. Ну что за „усатая“ напасть: только на завод собрался, как этот Громозека приперся».
Больше всего посетитель напоминал Борису многорукого героя из мультфильма «Тайна третьей планеты».
Когда гость с легким поклоном осенил себя крестным знамением, Дмитрий представил вошедшего:
— Уважаемые, к нам пожаловал сам господин Гиляровский!
В этой фразе отчетливо послышалось: «К нам приехал ревизор!»
Эта весть повергла Мишенина и Федотова в ступор, но реакция была различна. Мишенин традиционно вцепился в воротничок сорочки. Со стороны казалось — клиент решил удавиться.
Федотов же мысленно выматерился. Еще вчера он вспоминал дикий треп с Лжегиляровским. От этих воспоминаний ему было неуютно. Лишнего он тогда наговорил с лихвой. Постепенно он убедил себя, что все обойдется, все забудется, и сегодня даже не вспоминал о злополучной пьянке. От ожившего кошмара Борису на секунду показалось, что это наваждение, что сейчас он моргнет и видение исчезнет. Борис моргнул. Увы, ни видение, ни привидение не растворились в мировом эфире. Вместо этого «оно» отрепетировано приветствовало постояльцев:
— Здравствуйте, господа! Не сочтите за нахальство, но вы так разожгли мое любопытство, что я решил воспользоваться вашим любезным приглашением.
«Ну, приплыли, еще и любезное приглашение. Черт, да когда же мы его приглашали? Неужели в том самом трактире?» — все больше впадал в уныние Федотов.
При этом лицо Федотова сохраняло саму приятность, ну может, только самую малость на нем отображались горестные мысли.
— Вот какие люди в Голливуде, господин Гиляровский, прошу с морозца отпить с нами чайку, — скаламбурил Дима, жестом приглашая гостя.
Димкино упоминание о непонятном Голливуде гостя несколько озадачило, что лишь едва отразилось на его лице.
Друзья давно подметили: стоило им произнести хоть словечко, как на них обращали внимание. Окружающие безошибочно замечали непривычный, а порою чуждый говор. Более всего внимание привлекали шуточные словечки. Еще бы, как, к примеру, аборигену понять «не бери в голову». За столетие многие слова изменили звучание, а некоторые даже поменяли смысл. Как-то, попросив кофЕ, Дима в ответ получил: «Вот ваш кофЭ!» — естественно, с вежливым намеком на неграмотность. На Мишенина долго смотрели с недоумением, услышав «профЕссор» вместо привычного в этом времени «профЭссор».
Переселенцы старательно учились местному говору. Поначалу они намеренно заезжали в отдаленный трактир, чтобы получить уроки «родной речи» у местных пьяных словесников. Это дало свои плоды, но в минуты волнения привычные словечки выскакивали сами собой и как всегда некстати.
Судя по всему, гость явно понимал, что утренним визитом поставил постояльцев в неловкое положение. Давая хозяевам собраться с мыслями, он спокойно и по-домашнему непринужденно усаживался в красном углу. Все его действия сопровождались прибаутками и мягкими движениями сильного человека.
«Надо же было так напиться! На хрена я нес ахинею о его смерти и тем более о книге? Черт, такое наплести! А этот? Да вы посмотрите на него. Это же клещ! Такой вцепится крепче нильского крокодила. Он же не полицай, он журналяка! С полицаем хоть договориться можно, а с этим? Да ни под каким видом не отвяжется. Ну, точно, пришел северный зверек. Большой и усатый. И водку хлещет, как паровозный шланг. Черт, что же мы ему еще наплели? Кстати, а книгу он еще не написал и не помер. Не смахивает этот здоровяк на покойника».
Так Федотов корил себя, пока гость, наконец, не умостился.
— Для нас большая честь удостоиться вниманием известного московского журналиста, — с пафосом обратился к Гиляровскому Борис. — Но прежде я должен за всех нас извиниться. К стыду своему, мы позавчера так набрались, что не упомним ни имени вашего, ни отчества. Господин Гиляровский, Вы не будете так любезны представиться еще раз.
— С удовольствием, с удовольствием, — энергично потирая руки, произнес Гиляровский. — Звать меня Владимир, по батюшке я Алексеевич.