Передав письмо, профессор сделал паузу. Он явно хотел что-то добавить, но испытывал то ли неловкость, то ли сомнения. Переселенцы не торопили. Еще раз потерев грудь, где дано пошаливало сердце, наконец, решился:
— Господа, должен вам сообщить: мы с господином Коринфским имеем отношения к секретам державы. Поверьте, это никоим образом не относится к третьему отделению, но является гарантией сохранения ваших секретов.
Попову было не по себе от мысли, что его могут понять превратно. Переселенцам же эти рефлексии доставляли почти эстетическое наслаждение. Даже Ильич о хранении секретов знал не в пример больше профессора. Дело дошло до курьеза, как-то прочитав очередную статью о положении на фронте, Мишенин в сердцах выдал: «НКВД на вас нет. Журналяки болтливые». С этого момента фраза стала крылатой.
— Господин Попов, не стоит извиняться. Мы в курсе, как и зачем державы хранят свои тайны.
Фраза прозвучала уверенно, здесь так не говорили.
— Спасибо господа, но с вашего позволения я продолжу. В письме Леониду Евгеньевичу даны ясные рекомендации. Вы можете на него полностью полагаться. Таким образом, в существо технических особенностей более никого посвящать не придется.
В этот же день друзья переехали в приличную гостиницу, что была в получасе ходьбы от института.
Глава 17
Кронштадт
В названии «Кронштадт» звучит особая гордость. Подростки представляют себе грозную крепость и стоящие на рейде боевые корабли. Иным слышится крик чаек и ощущается соленый запах моря.
Мало кто знает, что остров Котлин принадлежал Шведам и служил границей между Швецией и Новгородом. Шведам было в лом зимовать на острове. По их мнению, охрану границы зимой удобнее было вести из столицы. Когда в октябре тысяча семьсот третьего года Петр I обнаружил оставленные постройки, его посетила гениально-прохиндейская идея — поставить крепость в море на расстоянии сотни метров от южной кромки острова. Вроде как граница не нарушена, но… Сказано — сделано. Когда по весне шведская эскадра попыталась войти в устье Невы, их остановили пушки крепости Кроншлот, а в тысяча семьсот двадцать третьем Петр заложил город-крепость Кронштадт. Позднее в море были построены две цепочки фортов — северные и южные. Основными по праву считаются южные, перекрывающие подходы к устью Невы.
Сегодня сбывалась мечта Федотова: он направлялся в Кронштадт. Путь оказался неблизким. Извозчиком до Балтийского вокзала, затем поездом до Ораниенбаума, а дальше пароходом.
Привокзальная площадь запружена экипажами — сегодня все спешат в Ораниенбаум. Светопреставление.
Архитектура вокзала мало чем отличалась от привычной. По бокам двухэтажные флигели, на фасаде флегматично тикают помолодевшие на столетие часы Павла Буре. Вид же привокзального комплекса изменился разительно. Главным зданием площади стал вокзал. Исчезли уродливые буро-красные коробки справа. Вместо них раскинулись парки и редко стоящие особняки.
У касс так же, как в пору молодости Федотова, поругиваясь, толпится народ. Все едут встречать какого-то батюшку. Батюшка-то, батюшка, но билеты пришлось добывать с боем.
В разных концах вагона то вспыхивали, то угасали душеспасительные беседы.
— Дней через пять он приехал к нам, — доверительно звучал надтреснутый голос. — Прошел в спальню, взглянул на него и сказал: «Что ж вы мне раньше не сообщили, что он так серьезно болен?! Я бы привез Святые Дары, причастил бы его». Мой отец с надеждой смотрел на батюшку и стонал…
— Вечером пришел Симановский, — вещали в другом углу, — а вместе с ним доктор Окунев, тоже специалист по горловым болезням. Мы им сказали: завтра повезем сына в Ораниенбаум, показать батюшке. Симановский возмутился, сказав, что это безумие и Петя может дорогой умереть…
«Жизнеутверждающая» тема слышалась отовсюду. Федотов оглянулся. Через проход сидит миниатюрная женщина. Ярко-красные губы и блестящие глаза чахоточной. Напротив две старушки «Изергиль», крючковатостью тянущие в сумме лет на двести с гаком. Рядом с ними одноногий.
— Ильич, куда прет вся эта инвалидная команда? Тут только матери Терезы не хватает.
Проходивший мимо седовласый проводник с сизым носом, неодобрительно бросил:
— У людей праздник. Едут встречать отца Иоанна. Говорят, он сегодня собирается в столицу.
— Господи, да как же я не догадался? Все едут к отцу Иоанну Кронштадскому — чудотворцу и совести земли русской!
Глядя на экзальтированного Мишенина, Федотов про себя чертыхнулся.