Выбрать главу

— Борис Степанович, соглашаясь на работу, я без споров подписал пункт в котором обязался соблюдать секретность, а в случае увольнения выплатить неустойку в четверть миллиона рублей золотом. Как вы смотрите на предложение увеличить размер контрибуций до миллиона? — в глазах Гаккеля отчетливо запрыгали бесенята, при этом было видно, что он всячески пытается это скрыть.

На взгляд Федотова удар был нанесен безукоризненно точно. Не сказав напрямую ни слова, Гаккель дал понять, что прекрасно понимает необходимость соблюдения тайны, похихикал над нелепо большим размером неустойки, а в конце как бы добавил: «Господин директор, может хватить крутить вола, мы же взрослые люди, пора выложить всю правду».

Аналог словесного оборота по поводу «кручения вола» во временах просвещенного будущего звучал в основном матерно, но здесь и сейчас он звучал много мягче. Не услышал Яков Модестович и ответной восхищенной реплики: «Морда, французская, я бы так не смог». Зато последовал ожидаемый по законам жанра вопрос:

— А вы уверены, что хотите знать правду?

— Семь бед — один ответ, — вынес свой вердикт русский по духу французский квартерон.

Тяжко вздохнув, Федотов встал из-за стола. Походкой приговоренного к расстрелу через повешение, подошел к дверям личной комнатенки. Взявшись за дверную ручку на секунду замер и буркнув что-то похожее на: «Сам напросился, теперь отдувайся», решительно шагнул в преисподнюю (так сотрудники за глаза называли федотовский закуток). А через минуту перед Яковом Модестовичем на подставке стояла метровая модель двухмоторного бомбардировщика, впитавшая в себя напевы от Ли-2, Б-17 и Ту-4. Того самого, что в девичестве именовался Б-29.

От Ли-2 Федотов позаимствовал два двигателя, от Б-29 форму фюзеляжа. От Б-17 макету достались прозрачные колпаки со сдвоенными пулеметами.

Детальным авиамоделированием Федотов не занимался, но как любой инженер, легендарными машинами немного интересовался. В итоге появилось что-то среднее и на первый взгляд вполне полетопригодное — пропорции Федотов чувствовал, что называется, душой. На крыльях и фюзеляже сияли привычные каждому школьнику страны Советов красные звезды.

Судя по размерам фигурок экипажа, размах крыльев мастодонта соответствовал таковому у пассажирского лайнера. Это Гаккель отметил в первую очередь. Фюзеляж заметно похудел, отчего прозрачные сегменты носового обтекателя смотрелись гигантским стрекозиным глазам, а самолет приобрел хищные черты.

Пулеметы прикрывали все направления, а подвешенный под фюзеляжем оперенный снаряд не вызывал сомнения в своем предназначении.

Взгляд непроизвольно упал на фигуру, расположенную за носовым обтекателем ниже командира и склонившуюся к окуляру неведомого прибора. В этом месте Федотов хотел посадить штурмана.

— Что это? — уже догадываясь, и потому немного осипшим голосом, спросил Яков Модестович.

— Что, что, — проворчал Федотов, — дальний бомбардировщик, «Летающая крепость», называется. Можно сказать евро-стратегический бомбер. К его проектированию вы приступите после первых же облетов транспортного варианта. Да что там после облета, — горестно махнул рукой виновник этого безобразия, — теперь это ваша вечная головная боль.

Едва прозвучало определение: «транспортный вариант», как все стало на свои места. Выходит, эта машина задумывалась таковой с самого начала, и автор проекта бился, как бы изящнее скрестить военный и гражданский варианты.

— Вот что, Яков Модестович, распускайте-ка вы свою братию, — дал команду директор, — разговор у нас будет долгий. Как бы даже не один день.

Федотов поведал о двух способах бомбометания. В данном случае предполагался сброс бомб с горизонтального полета, где пилоту так важно максимально точно держать курс, скорость и высоту, а штурману вычислить момент сброса и вовремя раскрыть захваты бомбодержателя — секундная задержка при скорости двести километров в час и снаряд перелетает цель на пятьдесят пять метров!

Вопросов было много, ведь теперь отбрехиваться придется Гаккелю, а правду его питомцы узнают только с началом проектирования бомбера. Якову же прямо сейчас придется ломать голову как качественнее спроектировать тот или иной узел, чтобы легко перейти от «пассажира» к бомбардировщику.

Ответы были под стать — скрывать Федотов ничего не собирался. Иногда произносилась фраза: «Это утверждение верно на столько-то процентов», и лишь однажды Гаккель получил предупреждение: «Считайте, мне это приснилось во сне, а я такой доверчивый». Мол, не задавай неудобных вопросов, чтобы не получить уклончивых ответов.